Экзистенциализм. Возраст зрелости

Теперь мы переходим на третий уровень, самый глубокий. В пограничной ситуации мы открываем не только собственные конечность и несовершенство, но и необходимость невыразимых словами вечности, бесконечности и совершенства, в которых мы, в отличие от мира предметов, коренимся и приближаемся к таинственному и трансцендентному. Что же это? Если до этого Ясперс весьма напоминал Канта с его мироориентацией, отсылающей к миру явлений и необходимости, экзистенцией, заставляющей вспомнить мир вещей-в-себе и сверхприродное «царство свободы» (по-кантовски также обосновывается человеческое достоинство, невыразимость и недоказуемость экзистенциального), то тут уже начинаются явные параллели, с одной стороны, с неоплатонизмом, а с другой стороны, с даосизмом (с их невыразимым Единым и Дао). Этот самый глубинный уровень реальности на языке религии можно назвать Богом, но Ясперс не случайно избегает такого слова. Потому что это какой-то странный Бог, он не похож ни на каких известных богов иудеохристианства и ислама. Это не личностный Бог монотеистических религий, не Бог религий Откровения. Поэтому не случайно Ясперс, в духе даосов, неоплатоников и «Ареопагитик» предпочитает использовать слова Объемлющее, Трансцендентное, Бытие. Объемлющее – то, что, подобно свету, нельзя пощупать и назвать, то, что не содержится ни в одной вещи, но позволяет всему быть. Если одна экзистенция соотносится с другой через акт коммуникации, то экзистенция соотносится с трансцендентным через акт веры. Экзистенция самотрансцендируется через веру. Так достигается то, что верующие называют Богом, а Ясперс называет чаще всего – Объемлющим. И это именно то, что является целью философской веры. Наш разум подводит нас к тому, что что-то этот разум превосходит. Разумом мы осознаем границы разума. Но большего разум дать нам не может.

Но как добраться до этого Объемлющего? Через пограничную ситуацию мы осознаем Его присутствие, а акт философской веры вплотную подводит нас к Нему. Однако, как во всяком мистическом опыте человека, встает проблема языка, адекватно или хотя бы неадекватно описывающего этот опыт. Экзистенциальная истина, как говорил Кьеркегор, невыразима. Ясперс говорит о «знающем незнании» – и это прямо напоминает нам неоплатоников, Николая Кузанского. И в духе даосизма и Псевдо-Дионисия Ареопагита он говорит, что наиболее адекватная форма говорить о том, что «Бог есть», это молчание. (Молчание – высшая форма речи.) В голову приходят даосы с их невыразимостью Дао, неоплатоники с их недостижимостью Единого в слове.

Так мы дошли до границы речи, разума – до того, что Ясперс называет «исполненным молчанием» (в противовес молчанию пустому). Уместно будет привести красивую и мудрую цитату из Ясперса: «Это молчание – не умалчивание о чем-то, что я знаю и о чем мог бы сказать. Это скорее молчание перед тем, кто молчит вместе с тобой, молчание перед самим собой и молчание перед Трансценденцией, исполненное на границе того, что может быть сказано». Итак, молчание бывает разным. Бывает, идешь с кем-то, разговариваешь без умолку, лишь бы заполнить информационным шумом и болтовней звенящую тишину; это никчемное молчание пустословия. А бывает и иначе: идешь и молчишь – и между вами искра полного понимания, но скажешь лишь слово, лишнее слово – и все рухнет. Как-то так мне представляется это «исполненное молчание на границе». Оно конечно же напоминает знаменитую завершающую фразу из «Логико-Философского Трактата» Людвига Витгенштейна: «О чем нельзя говорить, о том следует молчать». Мистическая истина в духе даосов, Плотина и Псевдо-Ареопагита!

Но вот здесь мы дошли с Ясперсом до границ речи и до границ разума. И Карл Ясперс, как философ религиозный и мистический, с его призывом к самотрансцендированию экзистенции через акт философской веры, говорит о «шифрах», о символизме универсума. (Не случайно вся средневековая культура была символической, и человек в Средние века жил в «лесу символов», так или иначе отсылающих к Богу.) Весь мир оказывается набором шифров, символическим кодом Объемлющего, Трансцендентного. Весь мир – шифры. Шифры – это смерть, любовь, история, священные писания религий, природа. И Ясперс настаивает на том, что они не только принципиально неадекватны тому, что они выражают и что сокрыто за ними (ибо как можно адекватно выразить в относительном, конечном и предметном – Бесконечное, Абсолютное и непредметное Трансцендентное?), но и то, что они принципиально многозначны, оставляя место тайне и человеческой свободе. Важно подчеркнуть это: шифры могут быть прочтены принципиально разными способами, а не одним. Нет и не может быть какого-то одного исчерпывающего и «единственно правильного» и «окончательного» способа считывания шифров. Весь мир – это набор шифров, которые неадекватно, но как-то передают и намекают на скрытую за ними тайну Объемлющего.