Экзистенциализм. Возраст зрелости

Итак, подытожим. На поверхности – объективированный мир предметов, который постигается через научное познание, через мироориентацию. Глубже – мир экзистенции, человек как экзистенция; и он открывается нам через пограничные ситуации. Экзистенция встречается с другой экзистенцией (поверх предметного мира) через акты экзистенциальной коммуникации. А самый глубокий уровень – мир Бытия, Объемлющего, Трансцендентного – проявляет себя через шифры и достигается в акте религиозной или философской веры. Это то, что мы можем как-то ощутить и пережить, но о чем можем говорить лишь молчанием.

Так, очень кратко, схематично и упрощенно, рассказав об экзистенциальной философии Карла Ясперса в целом, напоследок я немного подробнее расскажу о том, как этот мыслитель понимал смысл истории и как он оценивал современный кризис человечества. На этих сюжетах и через них можно лучше понять общие лейтмотивы ясперсовской философии: то, как он понимает экзистенциальную коммуникацию, философию, науку, технику, пограничную ситуацию и шифры Бытия.

Теперь от общего разговора о философии Ясперса я обращусь к Ясперсу как человеку, который пытается осмыслить историю и культуру. Сначала речь пойдет о книге «Истоки истории и ее цель». Ясперс – философ истории, а не историк, всегда важно помнить это различие. Он не излагает историю, а пытается ее осмыслить. Понятия экзистенциальной коммуникации и трансценденции, шифры – все это нужно держать в голове перед анализом этой работы. Подобно Бердяеву, Ясперс является религиозным человеком, религиозным мыслителем и говорит, что история не может быть понята из себя самой, но лишь сквозь себя, из перспективы чего-то, что в истории проявляется, но к ней не сводится, превышая ее; взгляд на время и временное возможен только через вечность. История – это шифр, который может быть как-то прочитан и истолкован. Причем, как и все шифры, он принципиально многозначен. За историей, возможно, скрывается и приоткрывается нечто трансцендентное. Можно попытаться прочитать это. И Ясперс, конечно, не претендует на то, что он знает единственный код расшифровки.

Ясперс пытается найти в истории какой-то смысл. Он хочет понять, как нечто сверхисторическое и надисторическое проявляется через историческую эмпирику.

При этом он ведет полемику – и даже не одну, а сразу несколько. С какими позициями и концепциями он спорит, формулируя через это собственную историософию? Во-первых, он спорит с марксизмом и гегельянством, критикуя детерминистский и самоуверенно однозначный рационалистический взгляд на историю (то, что Поппер примерно в то же время справедливо обличил и полностью развенчал как «историцизм»). Гегельянцы и их верные, хотя и строптивые, ученики-марксисты были уверены, что познали историю: ее смысл, вектор, цель, то, откуда и куда и зачем она идет, и каков пункт прибытия. История – это не «вещь в себе», а «вещь для них», думали они. Немецкий экзистенциалист оспаривает подобные амбициозные претензии. Ясперс считает, что история не фаталистична, она загадочна, многовариантна, не детерминирована, зависит во многом от людей и не является поэтому полностью интеллигибельной, т. е. проницаемой для разума людей. Тотальный детерминизм и провиденциалистический прогрессистский фатализм в понимании истории, столь характерный для гегельянства и марксизма, отменяющий личность, свободу выбора, этическое измерение и исторические альтернативы, несовместим с экзистенциализмом. Как истинный экзистенциалист, Карл Ясперс доказывал и показывал: история драматична, вариативна, альтернативна, многофакторна и во многом зависит от свободной воли людей.

Во-вторых, он спорит с такими уже хорошо известными людьми как Шпенглер, Тойнби и компания. Они вообще отрицают возможность единого смысла и замысла истории. Эти концепции получили в начале ХХ века широкое распространение. Ясперс надеется, что в истории все-таки есть единый и высший смысл, хотя он не очевиден и не однозначен. В преходящем, относительном и раздробленном опыте людей Ясперс пытается осторожно разглядеть нечто сверхвременное и всеобщее, увидев за множеством маленьких отдельных «историй» общечеловеческую Историю. Вопреки принципиальной плюралистичности подходов к истории у Тойнби, Шпенглера и Данилевского, Карл Ясперс оспаривает в понимании истории как единообразный европоцентрический детерминизм и монизм, так и взгляд на историю как на множественный, плюралистически раздробленный процесс (в духе того, что вообще нет единой истории человечества, но лишь несколько разрозненных отдельных историй культур, как утверждал Шпенглер и, отчасти, Тойнби).