Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации

Или другой пример: случай молодых израильтян, ставших фашистами в поиске «Мы» – идентичности (потерянной при эмиграции, так как все члены этого радикального движения детьми или подростками были привезены из России), для чего им явно пришлось пожертвовать частью «Я» – идентичностей и представлениями о «Мире» (рис. 3).

Можно привести и в пример и трансформацию «Я» – составляющей. Неоднократно в философской литературе говорилось о метафорической или реальной (в последнем случае речь идет скорее о специфической патологической ситуации) диффузной Я-идентичности, связанной со стремлением значения по одной или нескольким осям к нулю, как подобное описывает Ж. Делёз: «Потеря собственного имени – приключение, повторяющееся во всех приключениях Алисы. Ибо наличие собственного или единичного имени гарантируется постоянством знания – знания, воплощённого в общих именах, обозначающих паузы и остановки, в существительных и прилагательных, с которыми имя собственное поддерживает постоянную связь. Так, личное Я нуждается в мире и Боге. Но когда существительные и прилагательные начинают плавиться, когда имена пауз и остановок сметаются глаголами чистого становления и соскальзывают на язык событий, всякое тождество из «Я», Бога и мира исчезает»[64].

рис. 3

Понимание человеком фундаментальной специфичности своего места, статуса и значения в универсуме (экзистенциальное обеспечение связей и отношений мира, ситуации, исторических событий), осознание им своего участия в бытии, признание своей конечности, свободы и ответственности (без чего невозможно достижение аутентичного существования) сопряжены в понимании экзистенциальных философов и психологов с ощущением «тревоги», «страха», «тошноты».

Можно говорить о тенденции нарастания попыток избавится от категории «Мы» – то есть, от другого – при процессе становления своей идентичности, от необходимости учитывать эту позицию в поле выборов как таковую. «Трансцендентальная схема друговости распадается и более не в силах организовывать мир вокруг нас, порождать субъектов, их тела и объекты. Известны настойчивые попытки Ницше и Киркегора выбрать себе новые тела, уничтожив свое наследуемое, биографическое тело (больное, уродливое, неподвижное). Выбрать новое тело – это значит отречься от собственного имени в случайности непрерывного самоименования и тем самым дисквалифицировать функцию другого как основного распорядителя коммуникативными каналами жизни»[65]. Сейчас эта тенденция видна невооруженным глазом в том, что люди имеют разные именования (прозвища) в разных компаниях, регулярно меняют сетевые имена в блогах и социальных сетях, меняют даже паспортные имена – возможность выбора из фактически бесконечного ассортимента «я» сейчас норма.

Попытка построения общества на идее равенства: опыт внутренней эмиграции

В Советском Союзе была предпринята попытка построить общество, основанное на абсолютном равенстве. Но так как равенство подразумевает единый закон для всех равных, то добиться хоть какого-то равенства можно было при помощи единственного средства: ограничить мир территорией, на которой уже свершилась революция, и грезить о расширении этого мира – о мировой революции. Также пришлось ограничить (в реальности запретить репрессивными методами) все организации, претендующие на создание инакого закона, – религиозные организации, все партии. Мы не ставим перед собой задачу описать данное явление в целом, это не вместили бы в себя рамки нашей работы.

Описывая определенный аспект формирования определенной ментальности, определенного типа идентичности общества, мы не концентрируемся на том, насколько они происходят из самой идеи, а насколько из особенностей большевизма как радикального марксистского течения, вдохновленного идеей научного экономического детерминизма, возникшего в среде русской интеллигенции и русской ментальности, о которой писал еще Бердяев[66]. В.В. Сильвестров считал, что репрессивный характер социальной реализации радикально понятых идей марксизма является закономерным следствием Марксового переворачивания Гегеля: переноса идеалистической диалектики, разворачивавшей проблематику противоречивости бытия в сфере общения, то есть – в сфере понятия, в социально-материальный план как основу и источник любых метаморфоз в сфере мысли (Сильвестров, 1998). Отсюда получился парадоксальный результат: мысль о первичности экономики по отношению к духу ведет к насилию над экономикой под лозунгом следования ее внутренним диалектическим законам.