Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации

Категорию «Я» мы понимаем как количество возможных в данной ситуации Я-концепций (термин принадлежит психологическому дискурсу, Р. Бернс первым определил это понятие: «Я-концепция – это совокупность всех представлений человека о самом себе, сопряженная с их оценкой. ‹…› Я-концепция, в сущности, определяет не просто то, что собой представляет индивид, но и то, что он о себе думает, как смотрит на свое деятельное начало и возможности развития в будущем»[53]. Так как Я-концепции не формируются один раз и на всю жизнь, а могут изменяться, может изменяться и их количество. «Я-образы специфичны и изменяются от одной ситуации к другой; человек представляет себя увлеченным игрой, беседой с друзьями или отвечающим урок в классной комнате. Человек развивающийся постоянно стремится приобретать новые образы своего «Я». Это желание актуализирует у человека представление о возможных дальнейших стратегиях, выборах. «Для того, чтобы «быть успешным», можно «стать студентом такого-то вуза», и наоборот – представления о необходимости реализации той или иной возможной социальной идентичности могут изменить содержание «возможного Я» («быть студентом такого-то вуза» – значит, возможно, «быть успешным»)»[54]. Несмотря на то, что Я-образы постоянно меняются, человек без труда узнает в них самого себя. Каждый взрослый человек, следовательно, обладает относительно устойчивым набором Я-концепцией.

Выбор, формирование Я-концепции несомненно связаны с концептом идентичности.

Но вернемся к трехмерной модели эскапизма, «Мир» – представление о всем многообразии вселенной, включая все доступные человеку позиции (которые могут быть и не согласованы между собой). «Мир» в некоторой части соответствует понятию Мира как его ввел М. Хайдеггер, говоря о Бытии-в-Мире (Хайдеггер, 1997), но далеко не исчерпывается им. Мы будем обращаться к хайдеггеровской терминологии в ее экзистенциальной интерпретации Людвига Бинсвангера и Медарда Босса, который писал: «Трансцендентность как тот единственный фактор, который определяет сущность бытия человеком и его бытия-в-мире в хайдегеровском смысле, никогда не означает вид связи, реализуемой посредством первоначальной имманентности, которая может быть «модифицирована» в тот или иной модус Dasein. Трансцендентность и бытие-в-мире в [хайдегеровском] анализе Dasein – это, скорее, название для одной и той же вещи: той неизменной и базальной необходимой структуры Dasein, которая лежит в основании всех связей»[55]. Как можно видеть, это понимание довольно далеко ушло от собственно хайдеггеровского, Бинсвангер и Босс дают более социальную интерпретацию понятию das Man, которое не исчерпывает понятия Мир, но тем не менее в него входит. При этом они не теряют такую его составляющую, как универсальность в человеческом бытии. Подобная позиция содержит в себе некоторый парадокс: das Man неличностно, внечеловечно, но тем не менее является неотъемлемой частью существования человечества. Эта мысль созвучна критике «массового общества» К. Ясперсом, который противопоставлял обезличенные социальные отношения подлинным отношениям «Я» и «Ты» (собственно отношениям с Другим, которое в нашем понимании и противостоит экзистенциальному эскапизму).

Так же пропозицию «Мир» можно до некоторой степени соотнести с понятием «иное», «поскольку оно адресуется человеку в формах культуры, то есть формах субъективного обращения другого. При этом другой и иное в качестве источников субъективности человека определяются как субъектные условия самоидентификации»[56]. Нам также очень важна возможность рассмотреть «иное» в качестве «симптома осмысления себя современным человеком»[57]. «Мир» в нашем понимании – ось, «управление» которой было получено человеком в ходе развития культуры лишь недавно, – раньше мир как ареал возможных передвижений (как физических, так и социальных) был в той или иной степени задан человеку извне и труднопреодолим. Если человек средневековья родился крестьянином, он мог, конечно перестать им быть, но путей к такой существенной социальной трансформации было не так много – в солдаты, причем офицером ты никогда не станешь, или в духовенство, но шанс стать чем-то больше дьяка так же мала и т. д… Свои считанные траектории были и у других категорий: недаром жизненный путь Михаила Ломоносова[58] воспринимался как что-то вовсе беспрецедентное. Космогония, религиозные воззрения и т. п. также были определены изначально и одинаковы для каждой социальной группы. Они, конечно, входили в систему идентичности человека, но процесса самоидентификации по этому параметру практически не происходило.