Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации

Представления М. Фуко о формировании идентичности происходят от идеи, что субъективность является производной от власти и знания, но при этом остается автономной. Таким образом, он приходит к мысли о необходимости «антропологии конкретного человека», в которой предметом рассмотрения будут исторические условия его формирования субъектности, идентичности отдельного человека. Это формирование имеет два источника: техники подчинения, реализующиеся в институтах рассматривающих человека в качестве объекта знания и подчинения и техники, которые Фуко обозначил, как «техники себя», практики, в которых субъект конституирует себя в качестве такового. Такая дуальная концепция формирования идентичности делает возможным рассмотрение теории Фуко в том на том же информационном поле, что и концепции итеракцинистов, но в своей концепции субъекта, он ставит под вопрос абсолютный и основополагающий характер этого субъекта: «Короче говоря, речь идет о том, чтобы отнять у субъекта (или его заместителя) роль некоего изначального и проанализировать его как переменную и сложную функцию дискурса»[40]. С точки же зрения Хабермаса Фуко в своей критике современных технологий власти не смог преодолеть границы принципа субъективности, проблема заключается в том, что недостаточно отказаться от понятий субъекта и объекта.

Понятие идентичности, перейдя в сферу научного дискурса, обрело статус маркера, разграничивающего норму и патологию. Так, например, в психиатрии это понятие появилось в контексте изучения феномена «кризиса идентичности», описывавшего состояние психических больных, утративших представления о самих себе и последовательности событий своей жизни. Депатологизация «кризиса идентичности» произошла благодаря Эрику Эриксону, который показал, что кризис идентичности является нормальным периодом в процессе становления личности. Эриксон, говоря о взаимосвязи личной истории индивида и социума в рамках понятий идентичности и кризиса идентичности, замечает, что «… было бы явно неправильно переносить на изучаемое нами некоторые термины индивидуальной и социальной психологии, часто применяемые к идентичности или к расстройствам идентичности, такие как представление о себе, образ «я», самоуважение – с одной стороны, и конфликт ролей, утрата роли – с другой»[41]. Правда, сейчас «кризис идентичности» возвращается, в частности в связи с проблемой эскапизма, т. к. представитель социогумманитарных дисциплин не готовы признать, такую идентичность не патологической.

Но понимание кризиса идентичности всего лишь как этапа развития человека, где-то между 12 и 19 годами, устарело. И.С. Кон пишет: «Эта теория [представления Э. Эриксона о кризисе идентичности] описывает скорее нормативные представления о том, как должен протекать процесс развития, психологическая реальность гораздо богаче и разнообразнее. «Кризис идентичности» – не только и не столько возрастной, сколько социально-исторический феномен. Острота его переживания зависит как от индивидуальных особенностей субъекта, так и от темпов социального обновления и от той ценности, которую данная культура придает индивидуальности»[42], т. е. с изменением социальной структуры, социальной мобильности, будет задавать структуру кризиса идентичности и в норме и в патологии.