Экзорцизм. Пролог

Избель проверила свечу, нашла следующую разборчивую запись и продолжила читать, чувствуя, как сердце бьется быстрее в предчувствии чего-то страшного.

«Папенька сразу согласился пригласить Грейсдоров, но их ответа пришлось ждать две недели, а потом еще две — пока они приедут. Валле запретила мне переписываться с Эндрю и даже проверяла всю почту, так что мне пришлось послушаться и просто ждать, но уже завтра Эндрю будет у нас! Наконец-то я снова увижу его!»

«Ужин прошел чудесно, а после музицировали. Эндрю похвалил мою игру. Завтра собираемся на конную прогулку».

«Чувствую себя ужасно злой! А все Валле! Ходит за мной след в след, ни на секунду не оставляет одну! Как же она надоела! А все из-за того, что пару дней назад она застала нас с Эндрю в столовой, а рядом — ни слуг, ни папеньки. И теперь каждое утро у меня начинается с чтения моралей о добродетелях настоящей леди, о скромности, честности и чистоте. Как же надоело!

Но несмотря на все потуги Валле, мы с Эндрю придумали, как нам общаться в тайне, а сегодня ночью, когда все улягутся спать, мы встретимся с ним в саду! Я пишу эти строки и от предвкушения у меня дрожат руки!»

Руки Избель тоже дрожали. Она каким-то неведомым чутьем, интуицией, чувствовала, как девушка приближается к черте, которая может… нет, которая перечеркнет всю ее жизнь. Избель попыталась разобрать следующую запись, но не смогла, начала искать дальше и услышала, как открылась дверь в библиотеку.

— Нет здесь никого! — раздался ворчливый мужской голос. Наверное, дворецкого.

За полками он не мог разглядеть робкого огня свечи.

— Но я видела, как она пошла сюда! Женщина в темном платье! — собеседницей дворецкого оказалась экономка.

— Нет здесь никаких женщин! — отрезал мужчина. — Горничным беловолосая девушка мерещится, кухаркины дети играют с незнакомой девочкой, а теперь еще и ты? Хватит глупости выдумывать! Будто бы мне и без ваших бредней проблем не хватает!

Дверь со стуком закрылась, и библиотека снова погрузилась в тишину. Избель посмотрела на огонек свечи, потом на старый альбом, что продолжала сжимать побелевшими пальцами, и решила продолжить чтение в спальне.

«…Сегодня утром мне снова было плохо, я еле поднялась с постели, а когда одевала лиф, почувствовала, что меня затошнило. Никогда не видела у камеристки таких глаз — круглые от изумления, как два голдена!»

«Не смогла пообедать, меня вырвало от одного запаха моего любимого кролика в сметанном соусе с картофелем!»

Избель отложила альбом, чувствуя, что ее саму сейчас вырвет. Глупая девчонка! Что же она наделала?! О-о, Избель прекрасно знала, от чего по утрам начинает тошнить, от чего настроение меняется, словно ветер на побережье. Мать Дональда называла это «семейная стезя», а все вокруг — «чувствует себя деликатно», но на самом деле это было поражение самым страшным недугом из возможных! Тем, что выпивал все силы, а потом лишал внимания и любви, взамен требуя их стократно!

Избель глубоко вдохнула и вновь вернулась к чтению.

«Утренняя почта едва меня не убила. Я впервые проснулась в хорошем расположении духа и без этой изматывающей тошноты, камеристка и Валле помогли мне одеться, и завтрак был таким восхитительно вкусным… А потом принесли почту. Карточки и визитки папенька, не глядя, отдал Валле, и она принялась их разбирать: синюю сразу отложила, на коричневой задумалась, красную и еще одну синюю едва прочитала, а вот на бело-розовой ее пальцы задрожали, и она кинула на меня быстрый взгляд. Никто и никогда на меня так не смотрел: с жалостью и страхом. Я сразу же вырвала у нее эту карточку, посмотрела на ровный почерк, и сердце у меня, кажется, перестало биться. Папенька испугался, Валле вскочила, а я закрыла глаза, но и тогда видела строчки: «С радостью рассказываем дорогим друзьям о помолвке…» Дальше шло приглашение на ужин, а потом подпись — Элоиза Найтшоу и Эндрю Грейсдор…»

«Я беременна. Беременна! Беременна! Как же так вышло? Эндрю говорил, что первый раз совершенно безопасен, говорил… Да какая в бездну разница, что он говорил?! Лжец! Предатель! Рассказывал мне о любви, а сам… сам уже готовился к помолвке с гадкой Найтшоу, фейской полукровкой!»

«Передо мной на столе стоит средство, которое поможет избавиться от ребенка. Стоит ли воспользоваться им? Конечно, стоит. Тогда никто и никогда не узнает о моем позоре!»

Избель закрыла альбом. Дальше запись было не разобрать, а после нее в альбоме шли только чистые листы. Она не знала, что стало с девушкой, но догадывалась, что счастливого исхода у этой истории не случилось. Средства, которые помогали прервать беременность, иногда прерывали жизнь тех, кто их принял. Свеча прогорела наполовину, но гасить ее не хотелось, казалось — погаснет хрупкий рыжий огонек, и тени, что таились в углах, выползут, захватят комнату, проберутся в сердце, пустят там корни, как пустили яркие сны, лишенные запахов. Теперь Избель боялась их.

Глава 4 Лилии и лепестки