Экзотеррика. Прорыв

Дарислав был готов ко всему, в том числе к негативной реакции камеры, имеющей источник энергии, не уступающий, а на порядок превышающий возможности вакуумсосов земных космолётов, но код сработал безукоризненно!

В глубине ниши просияло световое колечко, скачком расширилось, охватывая весь объём ниши, и стенка углубления растаяла, обнажая чёрный зев тоннеля.

Дарислав хотел было похвалить Голенго за то, что расчёты учёного оказались верными, и замер, вдруг ощутив волну страха, высыпавшегося мурашками на коже спины и встопорщившего волосы на голове!

Вскрикнула Люба.

Выругался Сабуров.

– А если бы вниз сразу пошли мы?

Дамир удивлённо выговорил:

– Змеиная сила! Меня чем-то огрели по башке!

И только Шапиро промолчал, вслушиваясь в свои ощущения.

Дарислав очнулся, мысленным усилием увеличивая силовую защиту катера.

Стало легче.

– Что это?! – прошептала девушка.

– Змеиная сила, что же ещё, – со смешком повторил физик слова Дамира. – Боюсь, из-за излучения ни дрону, ни нам туда не пройти. Камера внутри насыщена энергией абсолютного зла.

– Но беспилотник пока справляется.

– Ох, и атмосфера в камере, наверно! – поёжился Дамир.

– Дрон! – скомандовал Дарислав.

Заработали видеокамеры дрона, подавая изображение на блистер катера. Беспилотник не был оборудован системами датчиков так, как «тореадор», поэтому воздействия на него «излучение зла» не оказало. Он беспрепятственно добрался до начала коридора, включил прожектор, начал двигаться вперёд, обозревая прямоугольного сечения короб с искрящимися изморозью кристаллическими стенами.

Изредка в стенах встречались неглубокие ниши, внутри которых торчали ледяные с виду штыри. Дарислав принял их за антенны следящих устройств.

Истекла минута, за ней другая.

Аппарат опустился на двести метров, не встречая никаких помех.

– Нельзя побыстрее? – не выдержал Дамир. – Если будем ползти с такой скоростью, только к вечеру доберёмся.

Дарислав не отреагировал, подспудно чувствуя возрастающую неуютность по мере погружения беспилотника в недра камеры, будто сам находился в кабине аппарата. Но и ему вскоре надоело ждать окончания спуска, и он приказал компьютеру увеличить скорость.

На глубине в один километр связь с аппаратом начала портиться. На глубине в полтора километра она прекратилась вовсе. Однако компьютер дрона выполнял программу, и через минуту связь восстановилась, хотя помех стало больше. Несмотря на это, было видно, что стенки короба тоннеля стали неровными, складчатыми, будто их мяла неведомая сила, и Дарислав подумал, что это, возможно, результат воздействия на них узника. Джинн хотел выбраться на волю, однако не смог.

На глубине трёхсот метров, считая от поверхности посадочной платформы, беспилотник вылетел на край обширной полости, проткнутой осевой трубой. Изображение то и дело передёргивали судороги искажений, но всё же затаившие дыхание космолётчики смогли разглядеть пленника тюрьмы, занимавшего центральную часть зала.

– Батюшки светы! Это джинн! – хрипло проговорил Дамир и хихикнул, пошутив: – Бутылки не хватает.

– Башня и есть его бутылка, – проворчал Сабуров. – Хотя честно, я ожидал чего-то посерьёзней.

Дарислав согласился с мнением майора. Джинн, над которым завис расширяющийся раструб центральной трубы, вовсе не походил на сказочного великана, огнедышащего монстра с гигантской пастью или на представителя русского фольклора трёхглавого Змея Горыныча.

В центре зала на круглой площадке, опиравшейся на единственную ажурную колонну толщиной два метра, располагался текучий, непрерывно меняющий форму геометрический объект наподобие резервуара с водой, созданный по форме объёмный фрактал, известный математикам как «губка Серпинского» и плавно перетекавший в не менее известную художникам картину Сальвадора Дали «Галатея со сферами». Диаметр этой «Галатеи» не превышал двадцати метров, высота достигала пятидесяти, и вся конструкция казалась увеличенной в сотню раз детской игрушкой. Но веяло от «игрушки», даже несмотря на помехи, такой лютой ненавистью, что Дарислава передёрнуло, как от удара током.

Что-то тихо проговорила Люба.

– Дьявол! – выхрипнул Сабуров.

В центре «игрушки» разгорелся прозрачно-жёлтый овал с чёрной вертикальной щелью посредине, похожий на змеиный глаз. Желудок Дарислава снова сотрясла конвульсия, словно в живот воткнули электрод. Он хотел дать команду беспилотнику опуститься ниже, но не успел.

«Змеиный глаз» исторг струю искр, и аппарат перестал посылать сигналы. Изображение зала исчезло.

– Ух! – выдохнул Дамир, смахивая со лба пот. – Всё-таки он его укокошил! Вот это я понимаю зверь!

– Дьявол! – повторил Сабуров. – А с виду инсталляция земного художника-авангардиста!

– Размеры операционной системы, – пришла в себя Люба, – далеко не всегда определяют её энергетическую мощь. Представляете, что происходит, когда джинн находится в сознании?

– Разве он сейчас без сознания?

– Скорее всего, спит в режиме ожидания.

– Или находится под наркотиками, – развеселился Дамир. – Наших земных зэков тоже иногда пичкают транквилизаторами, чтобы они не буянили.