Экзотеррика. Тьмир

Тьмупитер, как назвал сгущение стеблей тёмной материи Весенин, действительно оказался гигантом. Если самая большая планета Солнечной системы имела диаметр, равный почти ста сорока трём тысячам километров, то местный «Юпитер» был в десять раз больше! Издали он выглядел плотным багрово-фиолетовым колючим шаром (Дуриан! – хмыкнул Весенин, оценив форму «плода»), но стоило «Салюту» приблизиться, как изменился и цвет «фрукта» – он стал оранжево-жёлтым, – и его конфигурация. С расстояния в десять тысяч километров «дуриан» превратился в ажурный волчок, сплетённый из красивых фрактальных стеблей, «перьев» и «крыльев». Он и вращался как настоящий конусовидный волчок, опиравшийся остриём на невидимую столешницу, медленно и основательно.

– Чую всплеск ментального поля, – доложил Калиф.

Дарислав, давно ощущавший повышенный пси-фон Тьмира, представлявший собой «шум» работы миллиардов сознаний, тоже почувствовал нарастание ментального давления на голову, но промолчал.

– Как ты можешь чувствовать то, чему у нас нет даже названия? – скептически заметил Весенин. – Здесь только гравитация такая же, как на Земле, остальные поля мы вообще не должны воспринимать.

– Я ориентируюсь на системы анализа, – бесстрастно сказал компьютер. – А она отмечает рост пси-поля.

– Возможно, и остальные наши датчики будут отмечать какие-то возмущения полей, – примирительно сказал Ткачук. – Пусть они и не будут полностью соответствовать нашим представлениям.

– Что-то форма у этой юлы совсем не нервная, – заметила Аматуни.

– Какая? – не понял Весенин.

– Она не похожа на нервный узел, – смутилась криптоксенолог.

– Приглядитесь, – посоветовал Любищев. – Волчок состоит из тысяч фрагментов, соединённых тысячами нитей. Чем это не аксоны?

– Так, может быть, это главный мозговой центр Тьмира? – сказал Ткачук. – Так сказать, его штаб? Или, вернее, пост управления?

– Для управления всей тёмной Вселенной, – заговорил Шапиро, – этот ганглий слишком мал. Но объединить местные нейронные структуры в мыслящий блок он способен.

– Постучимся? – предложила Вия.

– Подождём немного, – сказал Дарислав, глотнув предложенного компьютером освежающего напитка. – Уверен, что он нас видит. Пусть отреагирует.

Молча просидели час, созерцая «ганглий».

– Похоже, я ошибся, парни, – нарушил молчание Шапиро.

Такое признание дорогого стоило, и Дарислав подумал, что физик из альтернативной Вселенной, рискнувший во имя научного интереса посетить другой мир вместе с Копуном, не боится выглядеть не знающим какого-то явления или факта. Весенин на его фоне, считавший себя всезнайкой, смотрелся бледно.

– В чём вы ошиблись?

– Континуум Тьмира действительно организован как нейронная сеть, где уплотнения материи играют роль аксонов и нервных узлов. Обычные его структуры – волокна разной упорядоченности и разных размеров. А ганглий перед нами выглядит как аномалия иного рода.

– Искусственно выращенный организм! – воскликнул Спирин.

– Именно, молодой человек. Осталось только определить, для чего он предназначен. Не удивлюсь, если Копун тоже заинтересовался им и посетил.

Ещё помолчали.

Потом Калиф по просьбе Дарислава послал беспилотник, и ещё час космолётчики увлечённо ждали каких-то открытий. Однако «торпеда» дрона утонула в колючках верхнего слоя «планеты» и перестала передавать сигналы.

– Ещё один? – спросил компьютер, впустую потратив время на восстановление связи.

Дарислав, прислушивающийся к пространству, очнулся. Голос Копуна он по-прежнему не слышал, и тем не менее в душе крепла уверенность, что Вестник Гефеста прячется где-то неподалёку, точнее – в центре гигантского волчка.

– Пожалуй, можно послать катер на аватаре.

– Буду готов через две минуты.

– Я порулю? – спросил Спирин безразличным тоном.

– Не сейчас, – отказал пилоту Дарислав.

«Голем» выскользнул из кормового порта эскора, накинул на себя пузырь поля и за минуту достиг «ганглия», продолжавшего медленное безостановочное кружение, как настоящая планета.

Дарислав стал видеть обстановку так, будто находился в кресле пилота.

Катер миновал верхние кружевные ветви «мха», углубился в провалы между поднимающимися кружевами нижних слоёв. Темнота вокруг стала сгущаться. Компьютер катера подключил другие диапазоны зрения. Это помогло, но не радикально. Показалось, что «голем» опускается в туман. На глубине около ста километров камеры аппарата почти перестали видеть, и Дарислав с разочарованием остановил катер.

– Кто-нибудь может мне объяснить, почему мы ослепли?

– «Мох» поглощает радиоволны, – сказал Ткачук.

– Но мы используем не только радиочастоты.

– Значит, материал узла поглощает все виды связи.

– Всеволод?

– Роман прав, этот нервный узелок и в самом деле экранирует все передачи.

– Даже нейтрино?

– Вы же видите.

– Нейтрино свободно пронизывает звёзды.

– Это у нас, в нашей барионной Вселенной, но не в Тьмире. Здесь вообще нет ни нейтрино, ни бозонов, ни фермионов.

– Как же мы тогда ориентируемся?

Шапиро хрюкнул:

– Если я сделаю прогноз, меня затопчут коллеги.

– Смотря что вы предложите, – проворчал Весенин.

– Не такие уж мы ретрограды, – рассмеялся Ткачук.