Экзотичное чувство

А бояться было чего — это стало очевидно, когда дюны исторгли другое существо, тоже ракообразное, но намного больше. Новый гость напал на одного из «старичков». Схватка произошла далековато, и Каннингем мало что разобрал, но с жертвой пришелец расправился играючи. Затем, похоже, расчленил добычу и либо сожрал мягкую плоть, либо высосал соки. Здесь хищник скрылся, отправившись на поиск новых жертв, и почти тотчас объявилось существо сродни многоножке, длиной добрых десять метров. Она струилась по дюнам грациозно и плавно, как земные её собратья.

Несколько секунд новоприбывшая тёрлась у остатков пиршества и пожирала куски побольше. Потом огляделась, будто в поисках добавки, увидела пещеру и потекла волнами к ней. Каннингем всполошился. Он был безоружен, а многоножка, хоть и не погнушалась мертвечиной, судя по виду могла убить и сама. Подобно недавнему «крабу» она остановилась метрах в десяти от пещеры. И, как тот, приподнялась, точно вглядываясь. Чёрные «глаза» размером с бейсбольный мяч на секунду упёрлись в более ортодоксальную оптику Каннингема. Затем многоножка развернулась, складываясь вдвое, и тоже быстренько улепетнула.

Каннингем вновь задумался, увидела ли она человека или же пещеры, темнота вообще таят опасность для этих странных форм жизни.

Если пещеры сами по себе им не опасны, вдруг пришла мысль, здесь отыщутся следы предыдущих обитателей, — и Каннингем, бросив взгляд на помощников, ещё латающих корпус, принялся изучать пещеру тщательнее.

Пыли нанесло даже тут, особенно ближе к стенам и в углах. В отражённом свете, льющемся снаружи, видно было прекрасно, — тени на безвоздушных планетах не столь черны, как убеждены многие, — и почти сразу Каннингем отыскал в пыли следы, которые вполне могли оставить виденные существа. Есть следы, и много, — то есть заглядывали в пещеру часто. И сейчас, похоже, побаиваются именно Каннингема.

У задней стены он нашёл кусок панциря, что когда-то покрывал ногу с четырьмя сочленениями. Плоть либо съели, либо она сгнила, — хотя какая гниль в безвоздушной-то среде с такими резкими перепадами температуры? Впрочем, в пещере перепады меньше, чем снаружи. Интересно, попала нога сюда вместе с хозяином или отдельно, в качестве чьего-то обеда? Если первое, эта находка не последняя.

Так и оказалось. Несколько минут раскопок в слоях пыли поглубже — и вот, пожалуйста: полный экзоскелет «краба». С останками в руках Каннингем сел у зева пещеры — изучать скелет и заодно следить за кораблём.

Первым делом он осмотрел наросты, принятые за глаза. Наружный осмотр ничего не дал, и Каннингем попытался аккуратно отделить один «глаз» от стебля. Наконец отломил. Внутри «глаз» оказался полым, без следа сетчатки. Но плоти не было и в других кусках панциря, так что ничего ещё не доказано. Озарённый внезапной мыслью, Каннингем поднял сферу к лицу, передней стороной к себе, посмотрел сквозь неё на ярко сияющий корпус корабля и, конечно, увидел точку света, пробивающегося в микроскопическую дырочку. Сфера оказалась-таки глазом на основе камеры-обскуры — то, что надо для планеты со сверхъярким светилом. Разумеется, ночью такой глаз бесполезен, — впрочем, и другие органы зрения тоже. Опять вставал вопрос, как живность замечала Каннингема — изначальное убеждение, что любой глаз, приспособленный к свету Денеба, ничего не различит в относительной темноте, представлялось справедливым.

Он вяло вертел в руках скелет и думал. Зрение, кажется, отпадает. Обоняние и слух тоже — атмосферы-то нет. О вкусовых и тактильных рецепторах и говорить смешно. «Экстрасенсорное восприятие»? Ох, не любил он этот извечный спасательный круг невежд, но какие ещё варианты?

Кто-то не поверит, что в положении Лэйрда Каннингема можно столь глубоко увлечься задачей, не связанной с выживанием. Однако есть люди, для которых выживание не главное. Одноколейный ум Каннингема в каждый момент времени мог быть занят только чем-то одним, и Каннингем намеренно отложил на время свои личные трудности.

Он ещё изучал скелет, когда в десятке метров от зева пещеры, на дистанции, ближе которой живность не приближалась, объявился один из хищников. Встал на цыпочки, стараясь стать выше, и обозрел округу. Каннингем, частью для смеха, частью из любопытства, швырнул в него оторванную ногу. Существо проводило её взглядом, но ловить не стало, а обратило глаза на пещеру и быстро-быстро спряталось от угрозы за пылевым барханом.

Впрочем, через минуту-две оно, всё забыв, появилось в поле зрения вновь, преследуя существо поменьше — те кишели повсюду, поедая растения. Схватку, а потом и пиршество удалось разглядеть получше, чем в прошлый раз, но кончилось всё совсем иначе. Хищник доедал добычу, когда по дюнам к нему удивительно резво заструилась гигантская многоножка. Победитель не подозревал о её приближении почти до самого конца, и вот оба чёрных тела исчезли в пасти существа, которое, вопреки надеждам Каннингема, падальщиком не было.