El creador en su laberinto

— Хотите сказать, мистер Рорк, что это не очередная история про убийство Шэрон Тейт? При всём уважении, их я слышал много. И читателей этим не удивишь.

Собеседник рассмеялся, выплюнув пиво на стол и закашлявшись. Он бил себя ладонью в грудь и с жутким хрипом прочищал горло. Журналист почувствовал тошноту.

— Вот уж точно, мистер репортёр… виноват… забыл ваше, кхе… имя.

— Смит.

— Виноват, мистер Смит. Вы правы: в этой истории вообще ни слова о Шэрон Тейт, ни одного сраного словечка. Я хочу рассказать о другом. О том, чем на самом деле была «Семья». Почему Мэнсон делал то, что делал. Правдивая история. Вот только поверить в неё очень сложно, но вы… постарайтесь. Я знаю, как хреново выгляжу, однако с головой у меня полный порядок. Я не псих. Хотя, когда услышите мою историю, так и подумаете.

О, так вот оно что… «Правдивых» историй секты Мэнсона репортёр тоже слышал много. Чего только не болтали! Многие фантазёры рассчитывали сорвать сотню-другую баксов за свой бред сивой кобылы. И это было актуально в 70-е, пожалуй. Но сейчас…

— Знаю, о чём вы думаете. — вдруг заявил Рорк. — Полагаете, я начну вам плести про КГБ? Или про то, что мы поклонялись Дьяволу, и Дьявол действительно дал о себе знать? Всякие сделки с демонами и подобное дерьмо, вроде жертвоприношений? Нет… нет. Ничего подобного. Правда в данном случае куда невероятнее. Она уж совсем, как говорится, упоротая.

Это уже начинало становиться интересным. Как ни крути, Чарльз Мэнсон стал настоящим культурным феноменом для Америки, и его историю давно обсосали всеми возможными способами — ни одна шлюха таких фокусов не знает. Неужели что-то свежее?

— Допустим, мистер Рорк. Но у меня сразу возникает новый вопрос: почему вы молчали об этой правдивой истории так долго? Почти полвека прошло. Раньше её можно было продать куда дороже, чем теперь. Это из-за Мэнсона?

— А?.. В смысле, «из-за Мэнсона»?

— Вы молчали, потому что он ещё был жив? А заговорить решили, когда он наконец умер в тюрьме, так?

Рорк снова начал хохотать. Так же пугающе резко, с такими же отвратительными звуками из горла. Он трясся на шатком стуле и пускал сопли. Какое жалкое зрелище.

— А вот в этом вы ошибаетесь, мистер Смит! Чарльз Мэнсон вовсе не умер. Вы послушайте, что я расскажу о нём, и тогда всё поймёте… Знаете ведь про Розуэльский инцидент, все эти россказни об инопланетянах? Не можете не знать. Но я что-то перескакиваю с темы на тему… а тут надо всё рассказывать по порядку. Давайте, мистер Смит, включайте свой диктофон.

***

Я познакомился с Мэнсоном в 1967 году, когда он колесил по стране на своём сраном автобусе. Правда, мне позднее не довелось шиковать с «Семьёй» в особняке того хлыща Уилсона, самого дерьмового ударника в истории рок-музыки. Вы же не фанат The Beach Boys, я надеюсь? Думаю, это одна из причин, почему меня так и не поймали: я как-то не примелькался рядом с Чарли. В этом повезло.

Но когда Уилсон выгнал «Семью» из особняка, мне самому как раз некуда оказалось податься. И я поехал на ранчо старика Спэна, узнав, что Мэнсон с остальными перебрались туда. Там-то всё и случилось.

Спэн был дряхлой развалиной, буквально песок на ходу сыпался, но что интересно — хер у него стоял, и ещё как. Потому-то «Семье» и удалось там поселиться. Мэнсон велел своим девочкам трахаться с хозяином ранчо, утверждая, что это тоже часть нашей миссии. Часть Хелтер Скелтер. Причём очень важная.

Девки согласились, конечно. Спэн с ними кувыркался каждую ночь, а потом каждый день сиял, как медный таз. Ему ничего больше не было нужно, он не задавал никаких вопросов. Совсем не интересовался тем, чем мы занимались.

А чем мы занимались? Да про это и так все знают.

Мы пили, употребляли всё подряд, трахались всем скопом — ничего необычного для золотых шестидесятых. А в перерывах между этими занятиями слушали Мэнсона: он постоянно говорил, и хотя многим в пересказе его слова покажутся бредом — ну… вы просто не слышали, как именно он рассказывал про Хелтер Скелтер.

Да, я хорошо помню эти дни. Помню звёздное небо над ранчо Спэн, когда я сидел у костра в обнимку с Бетти, с её сиськой в одной руке и косяком в другой. Тэкс Уотсон бренчал на гитаре, надо сказать — играл он паршиво, но мы все были слишком пьяны и обдолбаны, чтобы на это обращать внимание. Была, кажется, зима 1968 года.

— Этой ночью я видел сон. Я видел себя на кресте. Я видел, как чёрные шли ко мне за Словом, как они желали напутствия. В войне, которая нас ждёт, никому не понадобятся флаг и форма: всё ещё при рождении решено для каждого. Белые будут сражаться с чёрными. И, конечно же, проиграют.

— А за кого во время Хелтер Скелтер будут латиносы?

Это я вдруг спросил Чарли. Я был на кураже.

— Они будут с чёрными, Рорк.

— Хорошо… ну а вьетнамцы? Вьетнамцы будут за кого?

— Не за белых же, брат мой. За чёрных.