Elan III. Откровения Рийрии

— Ну ладно, мы поехали на юг в сторону Ратибора, — начал Ренвик, стараясь вспомнить как можно больше деталей, но под взглядом императрицы ему было трудно сосредоточиться.

И все же ему удалось поведать и об их походе к Эмбертон Ли, и о спуске отряда искателей в каменный колодец, и о днях, проведенных с друзьями в снежной норе. Он рассказал о Минсе и о том, что тот увидел на замерзшей реке, о своем долгом и полном опасностей путешествии на север, когда он изо всех сил старался опередить авангард эльфов. Закончил он свою историю следующими словами:

— Мне стыдно, что я оставил свой пост. Мне нет прощения, нельзя было так поступать, и я готов принять наказание.

— Наказание? — Императрица доброжелательно усмехнулась и соскочила с подоконника. — Тебя ждет награда. Новости, которые ты принес, подтверждают мои ожидания.

— Да, мой мальчик, — сказал Нимбус. — И еще нас радует известие о том, что миссия проходит успешно.

— Мы очень рады, — повторила императрица и вздохнула с таким облегчением, словно у нее камень свалился с души. — Теперь мы знаем, что отряд благополучно добрался до места.

Она пересекла комнату и подошла к Ренвику. Он весь напрягся, когда императрица взяла его лицо в свои ладони и поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую.

— Благодарю тебя, — сказала она.

Ее глаза сверкали от радости. А Ренвик боялся лишний раз пошевелиться и только смотрел на императрицу, как зачарованный. Если бы не боязнь опозориться еще раз, он лишился бы чувств.

— Мальчишка сейчас хлопнется в обморок, — заметил капитан Эвертон.

— Я просто… Я не думал… — открыл было рот Ренвик и вдруг опять замолчал.

Ему на помощь поспешил канцлер Нимбус:

— У него не было возможности отдохнуть, — сказал он императрице.

Ренвик закрыл рот и утвердительно мотнул головой…

— Тогда позаботьтесь о нем, — сказала императрица. — Сегодня он мой герой…

* * *

Модина вышла из кабинета Нимбуса в таком прекрасном настроении, какое не посещало ее уже много дней. «Они смогли пробраться в подземелье!» — радовалась она за своих посланцев.

Нимбус был прав, у них еще оставались шансы на успех миссии. Маленькая, крошечная капля надежды, но она есть. Модина давно забыла, что такое надежда, и даже слегка закружилась голова от охватившего ее воодушевления. Впервые за многие месяцы отчаяния она смотрела в будущее без страха и ужаса. Да, эльфы уже близко. Да, они не остались на зимовке. Да, не пройдет и недели, как они нападут на город, но зато ее отряд находится в относительной безопасности, и она знает, откуда враг нанесет свой удар. Значит, еще не все потеряно.

Модина подошла к лестнице и вздохнула. Беженцы занимали каждую ступеньку, целые семьи теснились у перил, так упавшие в реку ветки скапливаются у берегов, пока не образуют запруду. Нужно это прекратить.

— Сержант, — позвала Модина стражника с первого этажа, спорившего с мужчиной, который держал на руках козу.

Очевидно, крестьянин просил, чтобы ему разрешили пройти с ней во дворец.

— Слава ее императорскому величеству, — вскричал стражник, поворачиваясь к Модине.

Все мгновенно смолкли, потом послышался тихий шепот и восклицания, на нее начинали указывать пальцами. Модина теперь редко ходила по дворцу. После того, как она издала эдикт, по которому беженцев пустили во дворец, их селили всюду, где только можно, а Модина вернулась к своим старым привычкам и много времени проводила у себя в спальне и в кабинете Нимбуса. Она жила на пятом этаже и спускалась в покои четвертого этажа и в тронную залу не чаще одного раза в день. При этом она всегда пользовалась боковыми лестницами. В главных коридорах она появлялась довольно редко.

— Я требую немедленно очистить лестницу, — сказала Модина сержанту, и ее голос эхом прокатился по огромному залу. — Я не хочу, чтобы люди падали со ступенек. Найдите для них более подходящее место.

— Слушаюсь, ваше величество. Я пытаюсь, но они боятся заблудиться во дворце, и поэтому стараются держаться поближе к дверям.

— А почему здесь коза? Весь домашний скот следует сдать квартирмейстеру и включить в списки министра обороны города. Мы не можем позволить беженцам держать свиней и коров на дворцовой площади.

— Да, конечно, ваше величество, но этот человек говорит, что коза является частью его семьи.

Мужчина с ужасом посмотрел на императрицу и еще крепче прижал к груди козу.

— Она все, что у меня есть, ваше величество. Пожалуйста, не отнимайте ее у меня.

— Конечно, никто ее у тебя не отнимет, но тогда тебе и твоей семье придется отправиться на конюшню. Найдите для него там место, — велела она сержанту.

— Слушаюсь, ваше величество.

— И очистите ступеньки.

— Трейс, это ты? — позвал ее кто-то в толпе.

Едва слышный голос утонул в общем шум и гуле.

— Кто это сказал? — резко спросила императрица.

В зале наступила тишина. Кто-то кашлял и чихал, кто-то шаркал ногами, коза стучала копытами, но никто не произнес ни слова. Наконец Модина заметила, что кто-то помахал ей из толпы рукой.

— Кто ты? Выйди вперед, — приказала Модина.