Элантида

Но после ухода Аллеан, когда Владыка замкнулся на государственных делах и прекратил все личные разговоры, а Эльстан, с которым они уже успели подружиться, и теперь вместе занимались Садами, иногда вместе размышляя — но только шепотом, чтобы не услышал Владыка — о том, что же на самом деле могло случиться с его матерью, ее отец внезапно настоял на том, чтобы она удалилась в их фамильные владения. Это ее очень удивило — насколько она помнила, Талиэн всегда поощрял ее общение с Эльстаном, и отсылать дочь из Сердца Изумрудных Чертог было не в его манере.

Но вскоре все встало на свои места — по чертогам разнеслась весть о помолвке принца с некой Клементиной — племянницей Архиепископа Гаронда. Когда же она спросила отца, как ее «отлучение» от двора с этим связано, и услышала в ответ, что это был приказ Владыки, она пришла в ярость. Но… как благовоспитанная Перворожденная, никаких скандалов устраивать не стала, а обиделась на Владыку и самого Эльстана — тихо, не выезжая из Чертог советника — обидеться «громко» ее с превеликим трудом, но все же уговорил Талиэн. О чем тоже пожалела — но много позже, когда Илидор расторгнул помолвку сына, а Эльстан по неизвестной никому причине покинул Изумрудные Чертоги, дав обет скитания. Вот тогда-то она и вернулась ко двору Владыки, совершенно неподобающе Перворожденной, наплевав на все советы и причитания своего отца.

Как оказалось, относительно ее Владыка никаких приказов не давал, и услать ее из столицы было инициативой Талиэна, который, как ни любил свою дочь, и как ни пытался ее пристроить поближе к семье Верховного Владыки, племянником которого был господин Эльстан — все же не хотел мешать политическому шагу, на который решился Илидор, заключая помолвку сына с племянницей Архиепископа. Или же просто побоялся гнева Архиепископа, который мог обрушиться на дерзкую эльфийку — зная характер Латифы, она бы обязательно что-нибудь вытворила, возможно, что и прямо на самой помолвке, чем опозорила бы свой род и, что еще хуже, прогневила бы самого Гаронда, и неизвестно, чем бы это закончилось — для нее самой и для эльфов вообще — ссоры с Инквизицией до добра не доводят.

Однако, ничего не произошло, помолвка была расторгнута и без ее участия, Эльстан исчез в неизвестном направлении, а Владыка Илидор… загрустил. И Латифа, пробежав по той дороге, по которой ее в детстве провела Повелительница, взобралась на вершину холма Белых Цветов и поклялась перед душами ушедших эльфов, что сделает все, от нее зависящее, чтобы Владыка Илидор никогда не прошел этой дорогой с тем, чтобы произнести слова Обряда Воссоединения или, — тем более, — не отдал свою душу Бездне.

— А ты никогда не уйдешь?

— Нет, конечно…

Так говорила госпожа Аллеан… незадолго до своего ухода.

— А Владыка Илидор?

— Нет. Никогда.

Так обещала госпожа Аллеан. Но как можно верить той, что уже однажды не сдержала своего слова, данного на этом же холме? И с кого спросить, если и это ее обещание, произнесенное со всей торжественностью, окажется пустым звуком?

Латифа вздохнула, прикрыв черные с серебряными искорками глаза длинными ресницами. Как много здесь изменилось! И, как это не прискорбно было осознавать, эти изменения были далеко не последними для Изумрудных Чертог — это она чувствовала всеми фибрами своей тонкой эльфийской души.

А еще этот ураган… Хранительнице пришлось потратить немало сил и времени, чтобы привести в чувства выжившие цветы, деревья, и кустарники в этих дивных Садах — такого ужаса, что испытали бедняжки в эту ночь, она не пожалела бы даже злейшему врагу. С самого утра она вместе с другими эльфами, которых сама выбрала себе в помощники, восстанавливала растения в Сердце Чертог — хуже всех пришлось Лесу и ее прекрасным Садам, но если с Садами она справилась лично, никого не пуская в доверенные ей владения, то в Лес пришлось отправить несколько отрядов, остальных же эльфов распределять по всем Чертогам и за их пределы, пострадавший от буйства стихий. Как бы ни были велики силы Хранительницы, на исправления всех нанесенных ураганов увечий их все равно хватить не могло, и Латифа это прекрасно понимала.

Понимал это и Владыка, предоставив Хранительнице право самой решать, что ей делать, а что — нет… Так, по крайней мере, хотелось думать Латифе. После урагана она видела Владыку лишь мельком, когда он заглянул в ее Сады, проходя по любимой аллее Повелительницы, которую сейчас отчего-то вспомнила девушка, — она тут же бросилась к нему, объявила о своей готовности к действиям и выпалила свой «план спасения», попутно попросив у Владыки разрешения взять на себя командование эльфами, которые могут ей понадобиться для проведения данной операции. Илидор погладил ее по голове, назвал умницей, кивнул и продолжил свой путь.