Элантрис

Хранимая пять лет тайна вышла наружу. Адиен присоединился к своему народу.

– Я помню тебя, Хратен. – Теперь лицо Дилафа растянулось в зловещей, демонической ухмылке. – Я помню мальчишку, который пришел к нам как раз перед тем, как мне пришлось покинуть монастырь и уплыть в Арелон. Тебя терзал страх, как и сейчас; потом ты сбежал, а я радовался твоему уходу. Ты был слишком слаб для Дахора.

Хратена пробрала дрожь.

– Ты там был?

– Уже тогда я носил звание граждета. Ты меня помнишь?

И тут, глядя в глаза монаха, джьерна озарила вспышка смутного воспоминания. Он помнил этот злобный взгляд на лице высокого, безжалостного человека. Он помнил молитвы, помнил огонь. Снова услышал свои крики и вспомнил нависшее над ним лицо – на нем горели те же самые глаза.

– Ты! – задохнулся Хратен.

– Ты помнишь.

– Помню. – Джьерна охватила зябкая дрожь. – Я покинул монастырь из-за тебя. На третьем месяце моего посвящения тебя вызвали к вирну, и ты потребовал, чтобы один из монахов отдал свою жизнь для перемещения, хотя мог дойти до дворца за пятнадцать минут.

– Я требую от своих монахов абсолютного повиновения, – прошипел Дилаф. – Неожиданные проверки и наглядные примеры помогают укрепить верность остальных братьев.

Он замолчал и перевел взгляд на залив. Уже вся армада стояла на якорях, ожидая дальнейших приказов. На горизонте виднелась туча черных точек – флот вирна подходил к Теоду.

– Пошли, – приказал Дилаф, поднимаясь. – Армада не двинется с места; нас ждет успех. На сей раз ничто не остановит армию фьерденцев. Мне осталось выполнить последнюю задачу – убить короля Эвентио.

В дремлющем мозгу Раодена взорвалось видение. Он пытался не обращать на него внимания, но оно почему-то отказывалось покидать принца. Сквозь мерцающую завесу боли перед мысленным взглядом стояла и не желала пропадать простая картина.

Он смотрел на эйон Рао – большой квадрат с четырьмя кругами по углам и четырьмя линиями, которые пересекались в центре. Значение символа – дух, суть – широко использовалось не только в Эйон Дор, но и в Корати.

Паря в белой вечности, разум принца пытался отбросить, стереть очертания эойна Рао. Незначительное напоминание о прошлой жизни, его следовало забыть как можно скорее; Раоден больше не нуждался в нем. Но как бы ни старался он изгнать символ, пустое место тут же занимал ему подобный.

Элантрийские стены образовывали квадрат. Четыре Внешних города, которые окружали Элантрис, в свое время были обнесены круглыми стенами, от них к вечному городу вели прямые как стрела дороги.

Доми милостивый!

Солдаты откупорили бочки, и Люкела замутило от отвращения, когда они начали поливать маслом груду тел. Трое обнаженных до пояса воинов наблюдали со стороны; они монотонно тянули какую-то песнь на чужом языке, слишком грубом для фьерденского. «Мы будем следующими», – стучало в голове у купца.

– Не смотрите, – приказал он родным и сам отвернулся, пока солдаты подготавливали элантрийцев к сожжению.

Король Эвентио остановился в отдалении, его окружал небольшой отряд почетной гвардии. При приближении Дилафа он склонил голову, монах в ответ улыбнулся, лаская пальцами спрятанный кинжал. Эвентио считал, что сдает страну на милость вирна; он не знал, что приносит свой народ в жертву.

Хратен неторопливо шагал следом за Дилафом и размышлял о необходимости и долге. Люди погибнут, но их смерть послужит высшей цели. После победы над Теодом империя Джаддета станет сильнее, вера в сердцах ее подданных окрепнет. Он сам пытался проделать то же самое в Арелоне: обратить страну ради политических мотивов. Он подкупил Телри, не заботясь о спасении души герцога. Сейчас он поступал точно так же. Что значит населенное неверными королевство по сравнению с торжеством Шу-Дерет?

Но почему на сей раз логика не помогала подавить поднимающуюся к горлу тошноту?

Дилаф держал принцессу Сарин сзади за шею; ее рот затыкал кляп. Эвентио увидел дочь и ободряюще ей улыбнулся. Король не заметил ножа в руке Дилафа.

– Я долго ждал этого момента, – прошептал монах.

Поначалу Хратен решил, что тот имеет в виду уничтожение Теода, но Дилаф не смотрел на короля. Он не отрывал взгляда от Сарин, а лезвие кинжала теперь упиралось ей в спину.

– Ты, принцесса, как заразная болезнь, – прошептал Дилаф на ухо девушке. Джьерн с трудом расслышал его слова. – До того как ты появилась в Каи, даже арелонцы ненавидели Элантрис. Из-за тебя они позабыли отвращение к поганому городу; ты связалась с нечистыми и опустилась до их уровня. Ты еще хуже их – на тебе не лежит проклятие, ты сама искала его. Поначалу я хотел убить твоего отца первым и заставить тебя смотреть, но теперь думаю, что лучше поступить наоборот. Пусть старый Эвентио увидит твою смерть, принцесса. Пусть его горе стоит перед твоими глазами, когда я отправлю тебя к Джаддету на вечные мучения.

Девушка плакала, слезы стекали по ее лицу и пропитывали кляп.