Элантрис

Изо рта принца вырвался сдавленный хрип, и Галладон наклонился поближе.

– Не уберег… – прошептал Раоден. – Не уберег мою любовь…

Бессмысленные причитания сломленных болью; Раоден стал хоедом.

Галладон тяжело опустился на мостовую и зарыдал, сотрясаясь всем телом. Последний час прошел как в кошмарном сне. Они с Каратой сидели в библиотеке, размышляя, как безопаснее увести из Элантриса людей. Даже оттуда они услышали крики и шум резни, но, когда добежали до общины, нашли только израненных, потерявших разум жителей. Вполне могло оказаться, что они с Каратой оставались единственными элантрийцами в здравом уме.

Карата положила руку ему на плечо:

– Надо уходить, здесь небезопасно.

– Нет. – Дьюл с трудом поднялся на ноги. – Я сдержу обещание.

Он поднял взгляд к горному уступу за южной окраиной Каи, что скрывал тайное озеро элантрийцев. Нагнулся, накинул на Раодена свой камзол, чтобы прикрыть рану, и подхватил друга на руки.

– Он заставил меня поклясться, что я помогу ему обрести покой. Я опущу его в озеро, а потом нырну следом. Мы – последние элантрийцы, Карата. Нам нет места в этом мире.

Женщина кивнула и подставила плечо, взяв на себя часть ноши. Вместе они начали путь, который приведет их в небытие.

Люкел не сопротивлялся – не видел смысла. А вот отец повел себя по-другому. Только втроем фьерденцы сумели связать Киина и бросить его поперек седла, и даже тогда великан ухитрялся лягать проходивших мимо. В конце концов один из солдат ударил его камнем по затылку, и Киин потерял сознание.

Люкел не отпускал от себя мать и жену, пока воины гнали их к Элантрису. За ними шла длинная колонна людей; накинутая в беспорядке одежда показывала, что горожан выдернули из постелей, а на лицах застыли отчаяние и покорность судьбе. Всю дорогу воины не спускали глаз с пленников, но они напрасно боялись, что те наберутся смелости для побега. Многие даже не поднимали головы, пока их вели по улицам Каи.

Дрожащие от испуга Кэйс с Даорном намертво вцепились в Люкела. Адиен спокойно шел сзади и неторопливо считал шаги:

– Триста пятьдесят семь, триста пятьдесят восемь, триста пятьдесят девять…

Люкел знал, что идет на смерть. Он видел лежащие на улицах тела и понимал, что фьерденцы не успокоятся на захвате Каи. Они прибыли сюда, чтобы сровнять с землей город и уничтожить его жителей.

Молодому купцу не хотелось сдаваться без боя, и какое-то время он прикидывал, как бы выхватить у одного из воинов меч. Но в итоге он отбросил затею и продолжал тащиться в колонне. Он знал, что скоро придет конец и его ничем не предотвратить. Люкел не умел сражаться, лучшее, на что он мог надеяться, – это быстрая безболезненная смерть.

Хратен замер рядом с Дилафом в полной неподвижности, как и было приказано. Они выстроились ровным кругом: пять десятков дахорских воинов, Сарин, Хратен и одинокий монах посредине. Воины подняли руки, и оба монаха по сторонам джьерна положили ладони ему на плечи. Его сердце заколотилось, когда монахи начали светиться, нанесенные на их кости узоры залились ярким сиянием, проступающим сквозь кожу. Он почувствовал рывок, и Каи пропал из виду.

Вокруг простирался незнакомый город. Стоящие вдоль улиц высокие дома вплотную примыкали друг к другу, в отличие от кайских приземистых, вольготно раскинувшихся особняков. По всей видимости, они прибыли в Теод.

Дахорцы все еще не размыкали круг, и Хратен тут же заметил отсутствие монаха в центре. На джьерна нахлынули воспоминания о монастыре, по спине побежали мурашки. Воин в центре послужил своего рода топливом, его тело и душа сгорели, высвободив энергию для немедленного перемещения в Теод.

Дилаф выступил из круга, и следом за ним воины двинулись вверх по улице. Насколько мог судить Хратен, граждет взял с собой почти всех монахов, оставив Арелон на попечение обычных фьерденских солдат, за которыми приглядывали несколько дахорцев. Арелон и Элантрис уже пали; следующая решающая битва разыграется в Теоде. В горящем взгляде Дилафа ясно читалось, что тот не угомонится, пока последний человек эйонского происхождения не испустит предсмертный вздох.

Дилаф высмотрел здание с плоской крышей и взмахом приказал своим людям взобраться наверх. С силой и выносливостью дахорцев – задача проще простого; они подпрыгивали на невероятную высоту и карабкались по поверхностям, где ни один нормальный человек не нашел бы опоры. Хратена перекинули через плечо, и земля перед его глазами начала быстро удаляться. Монах буквально взлетел вместе с ним на крышу, несмотря на доспех джьерна. Пусть Дахор выпускал в свет чудовищ, но их могущество поневоле внушало благоговение.

Дахорец без церемоний уронил верховного жреца на крышу, так что доспех звякнул о камень. Хратен поднялся на ноги, и его глаза встретились со взглядом принцессы. Лицо Сарин свела гримаса ненависти, – конечно, она винила в происходящем его. Девушка не понимала, что в какой-то степени джьерн был таким же пленником, как и она.

Дилаф подошел к краю крыши и оглядел город.

В огромном заливе вставал на якорь теоданский флот.

– Мы прибыли слишком рано, – объявил он. – Придется подождать.