Эльдорадо (СИ)

- В Куско я ревновала его к старухе Тии, матери погибшего мятежника. Я почти ненавидела её за то, что она видит Нио каждый день. За то, что она может разговаривать с ним каждый день. За то, что ей позволено прикасаться к его волосам и вплетать в них дурацкие красные ленты. Тогда я не понимала, что он привязан не к ней, а к её горю. Их сближало одиночество и чувство потери. Это чувство потери заставило Нио присоединиться к мятежникам. Потом появился проклятый испанский монах со своими сказками о распятом боге. Монах был чужаком в Куско, и Нио увидел в нем родственную душу. Мы ведь никогда не узнаем, посылал Синчи Инка Нио к испанцам или нет. Но это неважно, Нио все равно бы пошёл за монахом. Пошёл из чувства одиночества, туда, где он будет чувствовать себя ещё более чужим. Распятый бог, наверное, тоже был изгнанником? Я не знаю, и возможно, никогда не узнаю, что чувствовал Нио во время резни в Кахамарке. Не узнаю, о чем он думал. Он много времени проводил с испанцами, выучил их язык, дружил с монахом, возможно, даже начал понимать чужеземцев. Возможно, после Кахамарки, он возненавидел их так же, как ненавидел нас, - теперь появились слёзы. Кьяри вытерла их и глубоко вздохнула. - А ненавидя нас, он ненавидел себя. Он ведь чувствовал себя виноватым за то, что едва не убил меня. Возможно, сейчас он делает то, что делает, потому что ненавидит нас, испанцев и себя самого.

- Ты видела, во что он превратился, Кьяри. Такого человека нельзя любить.

- Возможно, если я перестану его любить, я испытаю то же одиночество, что испытывает он.

- Сантьяго. Нио. Тот, кем он стал сейчас, принесёт людям много бед, - сказал Атавалп.

За его спиной зажигались костры. Искры перемешивались с черным дымом и летели к звездному небу. Жители золотого города рано ложились спать, рано вставали и много работали. Женщины ткали и пекли лепёшки. Мужчины возделывали землю, пасли лам и строили дома. Продукты и инструменты хранили на общих складах, и пользовались ими вместе.

Казалось, ежедневная жизнь под защитой золотых стен мало отличалась от жизни под защитой императора. Но было одно важное различие. И слова Сантьяго, которые передавил из уст в уста вместе с последними новостями, выявили это слабое место.

- Долгая война трудное испытание. Если мы не хотим, чтобы люди разбежались от нас, мы должны подкармливать их победами, - сказал Кунти Молью. Он так и делал, победами поднимал дух своей растущей армии. Навестив золотой город, он хвастался тем, что уничтожил два испанских отряда и захватил испанского офицера, который очень хорошо разбирался в оружии. Теперь у каньяри был человек, который умел делать ружья. Пока их было пятьдесят, но очень скоро, обещал Кунти, в конце лета - станет двести. По одному на каждого испанца, спрятавшегося за стенами Куско. Да, кроме оружия у Кунти были шпионы. Его люди сновали по всей империи, знали самые свежие слухи.

А свежие слухи были мрачными. Весной испанцы уничтожили Попайан и убили всех его жителей. Перед смертью мужчинам отрубали кисти рук и стопы, женщинам отрезали груди и уши, детей протыкали шпагами. Кьяри, как и многие в золотом городе плакала, когда услышали об этих зверствах.

- Будь у меня сейчас двести ружей, я бы немедленно повел людей на Куско, - сжал кулаки Кунти Молью.

- Убить испанцев. Убить предателей. Отомстить. Прогнать испанцев с нашей земли, - люди в золотом городе плакали, злились, били кулаками себя в грудь, проливали чичу и обнимали тех, кто сидел рядом.

И пусть у каньяри не было двухсот ружей, они не смогли больше ждать. Они всегда были вспыльчивы и нетерпеливы. Наверное, император давал им слишком много свободы. Каньяри не умели и не хотели терпеть обиды. Они не простили императору отсутствия почтения к мумиям своих предков, теперь не могли простить испанцам убийство своих братьев.

Пятьсот каньяри двинулись на Куско, вооруженные копьями, луками и пращами.

- Дротики и стрелы против тридцати пушек, - покачал головой Кунти. - Лучше бы они подождали. Но наверное, не человек выбирает момент, а момент выбирает человека. Если я выступлю немедленно, догоню своих людей между холмов Пикчу и Пукин. Недалеко от стен Куско. Если успею, у нас будет пятьдесят ружей. Жаль, если мы проиграем бой.

- Вы не проиграете, - Вайра, мальчишка с золотым ртом, от волнения вступил в костер. Полетевшие во все стороны горящие угли заставили многих отшатнуться. - Мы не проиграем! У нас много золота. Я заставлю расплавленное золото пролиться с небес на Куско. Я создам гигантские золотые прессы, они раздавят стены Куско. Гигантские золотые жернова разрушат дома и тюрьмы.

Звонкий и чистый детский голос поднимался к небу, эхом отражался от звезд, звенел в сердцах жителей золотого города. А перед глазами людей уже стояла славная победа. Заслуженная и справедливая. Месть и победа.

Улыбаясь Мава, сжала руку Кьяри. Апу Кантар поцеловал Саману. Оба выглядели счастливыми. Так радуются встрече, но не разлуке, которая может оказаться вечной.