Элегантность ежика (L’elegance du herisson)

Так вот, мадам де Брольи страшно хотелось очутиться на пятом этаже, и когда на прошлой неделе она встретилась с мамой в парадном, то напросилась к нам в гости. А знаете, под каким предлогом? Прямо смех! Мадам де Брольи – жена государственного советника, который живет у нас на втором этаже. Членом Госсовета он стал при Жискар д’Эстене, и консерватизм его доходит до того, что он демонстративно не замечает разведенных женщин. Коломба зовет его “старым фашистом” – она никогда не читала о французских правых, а папа считает его ярким примером политического склероза. Жена у него соответственная: английский костюм, жемчужное ожерелье, поджатые губы и куча внуков и внучек, которых зовут Грегуарами или Мари. До сих пор она с мамой едва здоровалась (мама социалистка, она красит волосы и носит остроносые туфли). Hа на той неделе мадам де Брольи набросилась на нас с мамой так, будто от этого зависела ее жизнь. Мама была в приподнятом настроении – ей посчастливилось купить льняную скатерть натурального цвета за двести сорок евро. С самого начала разговора я решила, что у меня слуховые галлюцинации. После обычного обмена приветствиями мадам де Брольи сказала: “У меня к вам просьба”, – и как у нее только язык не отнялся! А мама ей с любезной улыбкой (спасибо удачной покупке и таблетке антидепрессанта): “Буду рада помочь вам”. – “Дело в том, что моя невестка, жена Этьена, сейчас не в очень хорошем состоянии, и вот я думаю, как бы ее полечить”. – “Вот как?” – Мамина улыбка стала еще шире. “Ну да, тут, наверное, подошло бы что-то вроде… психоанализа”. Мадам де Брольи выглядела, как улитка посреди Сахары, но держалась изо всех сил. “Понимаю-понимаю, – сказала мама. – И чем я могу быть полезной?” – “Ну… я подумала, что вы должны разбираться… э-э… в таких вещах, и… хотела бы с вами посоветоваться”. Мама не могла поверить такому счастью: дерюжная скатерть – это раз, возможность блеснуть эрудицией в области психоанализа – это два, да еще сама мадам де Брольи так перед ней расшаркивается – вот это денек так денек! Все же она не устояла, чтобы не уколоть мадам де Брольи, потому что отлично видела, откуда ветер дует. Пусть моя мамочка не отличается особой тонкостью ума, но провести ее не так легко. Она отлично понимала, что де Брольи, интересующиеся психоанализом, – вещь такая же правдоподобная, как голлисты, поющие “Интернационал”, и что причина ее успеха в том, что лестничная площадка шестого этажа находится прямо над площадкой пятого. Несмотря на это, она решила проявить великодушие, пусть мадам де Брольи оценит ее доброту и увидит, что социалисты – люди широких взглядов, но только сначала пусть чуточку помучается. “Ну разумеется, я к вашим услугам, – проворковала она. – Хотите, я спущусь к вам на днях, и мы поговорим?” Такого оборота дела советница не ждала и явно растерялась, но быстро овладела собой и светским тоном возразила: “Что вы, что вы, не хочу затруднять вас, лучше я сама к вам поднимусь!” Мама, натешив свое злорадство, сжалилась. “Сегодня я весь вечер дома, – сказала она. – Приходите, если вам удобно, часам к пяти, попьем чаю”.

Чайная церемония прошла на высоком уровне. Мама накрыла стол по всем правилам: чайный сервиз, подарок бабушки, с позолотой и розово-зелеными бабочками, миндальные пирожные от Ладюре, – хотя сахар подала коричневый (обозначение левых взглядов). Мадам де Брольи, уж конечно, успела добрых четверть часа проторчать на площадке этажом ниже и выглядела несколько смущенной, но довольной. И еще слегка удивленной. Наверное, наш дом представлялся ей совсем по-другому. А уж мама вовсю демонстрировала свои прекрасные манеры, светские таланты и глубокие познания в сортах кофе, пока, наконец, не сочла нужным, участливо склонив голову, спросить: “Так вы сказали, вас беспокоит состояние невестки?” – “Э-э, нуда… – промычала мадам де Брольи. Похоже, она уже позабыла, какой придумала предлог для визита, и теперь подыскивала, что бы сказать. – Понимаете, у нее депрессия”. Ничего лучшего, видимо, не придумалось. И тут уж мама развернулась. Зря, что ли, она разбивалась в лепешку, теперь ее очередь наслаждаться. Она закатила мадам де Брольи целую лекцию о фрейдизме, приправив ее смачными анекдотцами из сексуальной жизни мессии психоанализа и апостолов (включая байку про Мелани Кляйн) и ввернув пассажи о феминизме и отделении школ от церкви. В общем, по полной программе. Мадам де Брольи повела себя как добрая христианка. Стоически перенесла оскорбление, вероятно, решив, что это заслуженное и не слишком тяжелое наказание за грех любопытства. Собеседницы разошлись довольными, каждая по-своему. За ужином мама сказала: “Эта де Брольи хоть и святоша, но очень милая женщина”.