Элегантность ёжика

– Вот и прекрасно, вот и прекрасно. – Мысли Соланж Жосс уже явно были заняты более срочным и важным предметом. – Спасибо, спасибо, очень мило с вашей стороны.

И она закрыла дверь.

5. Полная противоположность

Разговор с мадам Жосс исчерпывал мои служебные обязанности, и я могла наконец немного подумать о своем. К воспоминаниям о вчерашнем вечере примешивалась какая-то горечь. Чудесный вкус арахиса, а рядом что-то тоскливое, безнадежное. Я решила отвлечься и отправилась поливать цветы на площадках. Это занятие – полная противоположность умственной деятельности.

Без одной минуты два появилась Мануэла и уставилась на меня с такой же жадностью, с какой Нептун поглядывает издали на кабачковые очистки.

– Ну что? – с порога осведомилась она и, не дожидаясь ответа, протянула мне плетеную корзиночку с мадленками.

– Мне придется опять обратиться к вам за помощью, – ответила я.

– Пра-а-авда? – отозвалась Мануэла, невольно растянув первый слог.

Я никогда не видела, чтобы она так волновалась.

– В воскресенье мы будем пить чай, а сладкое приношу я. Надо что-нибудь испечь.

– О! – обрадовалась Мануэла. – Это мы сделаем! – И тут же деловито добавила: – Нужно придумать что-то нечерствеющее.

Мануэла работает всю неделю, даже первая половина дня в субботу у нее занята.

– В пятницу вечером испеку вам глутоф, – объявила она секунду спустя.

Глутоф – это такой эльзасский кекс, обычно он довольно плотный и очень крошится.

Но глутоф Мануэлы – чудо из чудес. Она умеет превратить плотность и сухость в душистую рассыпчатость.

– А время у вас найдется? – спросила я.

– Конечно, – ответила она, сияя улыбкой, – на глутоф для вас у меня всегда найдется время.

И тогда я ей все рассказала: про то, как я пришла, про натюрморт, саке, про Моцарта, про гиоза и залу рамен, про Кити, про сестер Мунаката, в общем, про все.

Имей всего одну подругу, но настоящую.

– Вы просто прелесть, – вздохнула Мануэла, когда я кончила. – Тут у нас живут одни недоумки, а как появился настоящий джентльмен, сразу пригласил вас в гости.

Она сунула в рот мадленку.

– Х-ха! – воскликнула она вдруг. – Я испеку вам еще хворост, из теста на виски.

– Нет, нет, нет, – запротестовала я. – Ни в коем случае. У вас и без меня забот хватает. Достаточно будет… кекса.

– Забот? Да что вы такое говорите, Рене? От вас у меня одни радости.

Она на секунду задумалась, видно, что-то припомнила, и спросила:

– А что делала у вас Палома?

– Отдыхала от своих.

– Понятно! Бедная девочка! С такой сестрицей, как у нее…

Мануэла не питает нежных чувств к Коломбе и с удовольствием бы совершила маленькую культурную революцию, вышвырнув все ее шикарно драные одежки и отправив ее поработать в деревню.

– Младший Пальер стоит открыв рот, когда она проходит мимо, – прибавила Мануэла. – А она на него ноль внимания. Ему что, корзину для мусора на голову надеть, чтобы она его заметила? Вот были бы все барышни, как Олимпия!

– Да, Олимпия очень славная, – согласилась я.

– Славная и добрая. У Нептуна во вторник такие были поносы, а она его пожалела и лекарство дала.

Одного поноса Мануэле показалось мало.

– Да-да. Зато, спасибо Нептуну, теперь в вестибюле постелят новый ковер. Завтра привезут. Оно и к лучшему, старый уже очень был страшный.

– А знаете, – продолжала Мануэла, – платье вы можете оставить себе. Дочка той дамы сказала Марии: нам ничего не надо, оставьте все у себя. И Мария просила вам передать, что она дарит вам это платье.

– О! – воскликнула я. – С ее стороны это необыкновенно любезно, но я никак не могу принять такого подарка.

– Опять все снова-здорово! – недовольно пробурчала Мануэла. – Да и все равно вам придется заплатить за чистку. Ничего себе пятнышко, как после дворгии.

Мануэла, наверное, хотела сказать: после оргии.

– Ну хорошо! Поблагодарите от меня Марию, скажите, что я растрогана до глубины души.

– Вот это другое дело, – просветлела Мануэла. – Конечно, я передам ей от вас большое спасибо.

Кто-то коротко постучал в дверь: тук-тук!

6. Хабискор егозон

Стучал Какуро Одзу.

– Добрый день, – поздоровался он, порывисто входя в привратницкую, и, заметив Мануэлу, поклонился ей. – Здравствуйте, мадам Лопес.

– Здравствуйте, месье Одзу, – чуть ли не выкрикнула она.

От радости, конечно. Мануэла очень эмоциональная.

– Мы пьем чай, – сказала я. – Не хотите ли присоединиться?

– Спасибо. С удовольствием, – отозвался Какуро и придвинул себе стул. Тут он заметил Льва. – О-о, какой котище! В прошлый раз я его не рассмотрел. Похоже, он у вас занимается сумо.

– Попробуйте мадленку, – предложила Мануэла и подвинула корзинку Какуро. – Они ампельсиновые.

Еще одно диковинное словечко.

– Спасибо, – поблагодарил Какуро и взял одну штучку. – Божественно! – одобрил он, проглотив кусочек.

От счастья Мануэла так и заерзала на стуле.

– Мы с приятелем поспорили, какая из европейских стран держит первенство в области культуры, – сказал Какуро после четвертой мадленки. – Я пришел узнать ваше мнение. – Он задорно подмигнул мне.