Электра

Задумай я бежать, вот был бы удобный случай. Предостережений моих и слышать не хотели, знать не желали того, что могло бы нарушить хрупкое, едва обретенное беспамятство, всеми вдруг овладевшее. В городе, столь безрассудно поддавшемся легковерию, одна я, сумасшедшая пророчица, сохраняла ясность мысли.

Возмущение поднималось в моей груди, переходило, закипая, в ярость. Я делала для блага Трои что могла. Заботилась о храме Аполлона, молилась и исполняла обряды, ублажая нашего небесного покровителя. Годами изо всех сил прикусывала язык, чтобы не изречь никому не угодных прозрений. Побороть их, сдержать. Аполлон так жестоко покарал меня, а я ни разу слова против него не шепнула, не возроптала на несправедливость, лишь старалась служить ему усерднее, дабы удостоиться прощения. А от меня все отвернулись. Меня, дочь Приама и Гекубы, троянцы не жаловали, поносили или просто не замечали, как ни пыталась я им помочь. Так, может, пора предоставить их судьбе, пусть примут разорение Трои с распростертыми объятиями.

Я открыла глаза. Толпа уже взбиралась по склону, понемногу продвигаясь к городским стенам. Ветер доносил их возгласы: ворота узковаты, кричал кто-то, нужно разобрать стены по бокам, чтобы втащить коня внутрь без единой царапины. Стены, которые армия невиданных доселе размеров не смогла пробить за десять лет, разрушат теперь сами троянцы, из-за собственной глупости. Я покачала головой. И сделала шаг вперед, прочь от них всех. Потом еще один. И еще.

– Ты куда?

Я закусила губу. Уставилась на море и ей не отвечала.

– Кассандра?

Легко шагая по песку, она шла за мной. Дернув плечом, я стряхнула ее прикосновение.

– Кассандра, опасно здесь оставаться.

Голос ее, панически звеневший, заставил призадуматься. До сих пор Елену, кажется, ничто так не тревожило. Даже явление греческого войска. А уж гибель Париса и подавно.

– Опасно туда возвращаться, – ответила я.

Елена опять взяла меня за плечо. И подошла вплотную, но я упорно смотрела в сторону, не хотела видеть ее лица.

– Не знаю, зачем нужен этот конь, – тихо сыпала она словами. – Почему греки тут его оставили и стоит ли тащить его в город. – Ногти ее больно впивались в руку. – Но оставаться здесь одной, без защиты нельзя. Если кто-то из воинов остался, если кого-то бросили здесь…

Всхлип застрял в горле. Где-то там, в отдалении, если бы только туда дойти, найдется безопасное место, я точно знала. Видела его отчетливей, чем это самое море. Мягкие холмы, поросшие приветливым лесом. Тихий сельский дом с завитком курящегося дыма над трубой. Там, в покойном уединении, череп мой не будет раскалываться от боли, там не происходит ничего примечательного, а потому и предвидеть нечего.

– Все равно идти некуда, – сказала Елена.

Я посмотрела на нее. Свободной рукой беспокойно потирает затылок, брови сдвинуты, взгляд исполнен тревоги. Тревоги за меня, вдруг поняла я. Мои родители, сестры, братья, оставшиеся в живых, – все были уже далеко, двигались к воротам, вместе с конем и горожанами. Одна Елена осталась – ради меня. А чего ей это стоит, я видела – по мечущимся, оглядывая пространство в поисках опасности, глазам. Если, помимо Синона, на берегу остались дозорные, что сделают они с Еленой, обнаружив ее тут, беззащитную? Привидевшийся домик испарился, и на меня опять низверглась действительность. Дыхание перехватило. Я сама испытала ее заразительный страх, ощутив натиск тысячи зорких глаз, незримое присутствие безмолвной армии, выстроившейся против нас, ожидая удобного случая.

Она была права. Мне не добраться до ближайшего селения – все деревни по соседству греки сровняли с землей. Умирать тут одной не хотелось. Оглянувшись в последний раз на пустынный берег и притихшее море, я пошла по песку за Еленой. Если смерть и в той стороне, и в этой, что делать? Куда идти? И кто нам теперь поможет?

Мой брат Гектор был защитником и хранителем Трои, пока не сразил его Ахилл. Задумавшись над этим, я приостановилась, замерла на миг, не обращая внимания на раздосадованную Елену.

Гектор, царевич троянский, мертв.

Кроме меня, городу теперь надеяться не на кого.

Я одна предвижу угрозу, одна знаю, когда и от чего падет Троя. Не просто так Аполлон наградил меня проклятием. Которое Елена назвала однажды даром и, может, права была? Я проглотила слезы, желчь и боль от терзавших меня видений. Сегодня наконец все обретет смысл. Мне одной Аполлон открыл истину, а значит, я одна стою между Троей и участью ее, мною же предсказанной, когда Парис так беззаботно явился с гор и принес с собой нашу погибель. Я, Кассандра Троянская, могу спасти город. Спасти свою родню и себя спасти.

20. Кассандра