— Сколько времени надо для того, чтобы завод выполнил работу?
— Месяц-полтора от силы. А если нажать на Пустошку,— вот еще кретин, прости господи! — так в месяц обязательно закруглимся, — ответил Улыбышев, уже не обращая внимания на то, что Райчилин сказал о тракторе «наш», словно и в самом деле был соавтором. Впрочем, тут уж ничего нельзя было поделать. Если бы не Райчилин, который мог добыть все и вся, Улыбышеву вообще надо было бы бросить работу над конструкцией: он никогда не успел бы к назначенному сроку. А какой смысл вступать в соревнование со множеством неизвестных? В математике есть удобная истина: иная величина столь незначительна, что ее можно не принимать во внимание. Но не принимать во внимание несколько групп, усиленно занимавшихся созданием электрических тракторов, было невозможно.
Удача Улыбышева была в том, что он заинтересовал обком партии и добился выпуска не одной машины, а целой серии машин. Когда же серия выйдет на поля, никто уже не осмелится говорить о приоритете и о всяких прочих неприятных вещах. При том узковедомственном размежевании институтов, которое существовало с благословения Академии наук, конкуренты не могут подозревать, как близок Улыбышев к окончанию работы. И он в своих сообщениях намеренно преувеличивал трудности конструирования, вводил коллег в заблуждение, а тем временем мчался галопом вперед. Ведь, кроме премии, впереди была докторская степень, а за ней, чем черт не шутит, место заместителя Башкирова, а может быть, и просто место Башкирова!
— Я слушаю! — еще нетерпеливее сказал он, видя, что глаза Райчилина опять погасли.
Должно быть, тот взвешивал препятствия и сомневался, может ли Улыбышев обойти их. На той стадий работы, на какой находился их трактор, роль самого Райчилина заметно уменьшалась, на первом плане опять был Улыбышев.
2
То, что хотел предложить Райчилин, было слишком рискованно для изложения. Он не боялся, что Улыбышев поссорится с ним и вычеркнет его начисто из предполагаемого списка будущих соискателей,— для этого директор слишком умен и знает, что Райчилин может крепко хлопнуть дверью, если его заставят уйти. Но, с другой стороны, Улыбышев чертовски заботился о своей репутации. Коснись дело самого Райчилина, он не стал бы долго раздумывать, а вот как Борис Михайлович… И заместитель директора держал про себя свою идею, подогревая любопытство начальника.
Улыбышев наконец начал закипать. Увидеть перед собой паровой котел вместо директора и друга было не в интересах Райчилина, и он медленно начал:
— На месяц, на два Орленова можно обезопасить. Нужно только создать впечатление, что он действует из личных, эгоистических побуждений…
— Как же вы это сделаете? Мы с ним всерьез не ссорились… — пожал плечами Улыбышев.
«Ага, клюнуло! — злорадно подумал Райчилин.— Небось не сказал, что это дурно и нечестно! Ну, ну, поедем дальше, как сказал попугай, когда кошка вытащила его из клетки…»
Склонность начальника к цитатам вызывала иной раз у Райчилина такой же позыв к щегольству чужой мудростью, хотя Улыбышев уверял, что ему это не к лицу. Он еще помолчал, делая вид, что поворачивает и так и этак высказанную им мысль.
— Что же вы замерзли? — нетерпеливо спросил Улыбышев. — Сказав А, надо говорить и Б.
— Тут есть одна зацепка… — осторожно начал Райчилин, искоса взглядывая на начальника. — Всем известно, что жена Орленова, Нина Сергеевна…
— Ну, ну, — строго перебил Улыбышев, — прошу не путать в наши дела женщин! Не люблю, когда о них говорят дурно…
— А я и не говорю! — развел руками Райчилин. — Я только хотел сказать, что всем известно, как она в вас влюблена…
— Она? В меня? — с удивлением, в котором было гораздо больше гордости, нежели недоверия, воскликнул Улыбышев.
— Ну да, — спокойно ответил Райчилин. — Вот я и подумал: если бы вы отбили ее у мужа или хоть сделали бы вид, что готовы отбить, — Улыбышев поморщился, но Райчилин не понял отчего — от предложения ли или от неверия в то, что он и в самом деле сумеет это сделать, — вот тогда мы могли бы сказать, что Орленов дискредитирует вас из ревности! И, может быть, даже отчислили бы его из филиала. Пусть едет обратно в институт и заводит свои склоки там. Нам-то он уже не будет опасен!
Райчилин с торжеством развалился в кресле, в первый раз позволив себе эту вольность в присутствии директора.
— Какая гадость! — искренне сказал Улыбышев. Он помолчал, потом брезгливо добавил: — Я боюсь, что ваш театр останется без актеров. Она не захочет меня даже в том случае, если я окажусь единственным мужчиной на земле.
— Это не важно! — с облегчением сказал Райчилин. — Вам достаточно сделать вид, а сплетня позаботится о том, чтобы придать вашим намерениям должную окраску. И в конце концов никто от Нины Сергеевны не требует, чтобы она в самом деле изменила мужу.
— Пожалуйста, без имен! — грубо крикнул Улыбышев.
— Но она же влюблена в вас как кошка! — не менее грубо сказал Райчилин.