Электрик

Сначала ему снилась война. Война, на которой он не был. Но сон был настолько реалистичным, что он даже вскрикнул. Паровозу снилась горная дорога, именно такой, какой он видел ее по телевизору. По ней со страшным гулом двигалась колонна танков. К гулу добавился еще один звук, будто где-то лопались шарики. И эти хлопки начали усиливаться. В следующий момент Вова оказался на дороге перед танком, и теперь он видел, что лопалось под звеньями гусениц. Это были головы. Вся дорога была усыпана человеческими головами, словно речными голышами.

Вдруг все стихло. В давящей тишине Вова слышал только биение собственного сердца. Нет, танки все еще продолжали свой путь, головы все так же лопались, разбрызгивая кровь, кости и мозги, но все это происходило в зловещей тишине. Будто кто-то всемогущий отключил звук. Когда первый танк проехал сквозь него, Паровоз вздрогнул и проснулся, но ненадолго. Он перевернулся на другой бок, сморщился от запаха плесени и экскрементов и снова забылся тревожным сном.

Теперь он находился в лесу. Темнота была настолько густой, что Володя даже ощущал, как она ложится на кожу лица и рук жирными мазками. Бревенчатый домик стоял на небольшой поляне. Паровоз буквально носом воткнулся в пропахшую плесенью дверь. Он вошел в квадратную комнату. Света в ней не было, но Вова разглядел скудную обстановку помещения. Матрац лежал на полу в левом углу, рядом стоял небольшой стол, усыпанный консервными банками; в полуметре от Володи лежал трехногий табурет. Паровоз поднял табуретку, поставил и осторожно присел. Тишина стала такой же, как в первом сне (к своему удивлению, Вова помнил, что ему снилось до этого). Одновременно с ревом дизельных двигателей на стенах комнаты начали появляться надписи. Все стены сияли выцарапанными корявыми литерами. Сияли в прямом смысле. Каждая буква будто фосфором намазана.

«Сла Шаса по соше и шошала шушку». «Шобаке шобачья шмерть». «Тисэ, мысы, кот на крысэ».

Когда прекратился шум двигателей, Вова не знал. Теперь слышался только странный скрип, будто кто-то сидел в кресле-качалке. Паровоз осмотрел каждый угол. Его внимание привлек слабый человеческий силуэт. Привидение сидело на столе и качало ногами.

– Привет!

Паровоз подпрыгнул от неожиданности, табурет не выдержал и подвернул одну из трех своих ножек. Вова вскочил на ноги. Мужчина (призрак за долю секунды превратился в человека) улыбнулся и спрыгнул со стола.

– Ты какой-то дерганый. Нет?

Человек, не сделав ни шага, оказался рядом с Володей.

– Кто ты? Что тебе от меня надо?! – Тутуев попытался открыть дверь, но не смог. Она будто была одним целым со стеной.

Мужчина резко схватил Володю за грудки. Кожаная куртка хрустнула. Вова попытался вырваться, но не смог.

– Зови меня папой, – сказал мужчина и улыбнулся.

– Чего ты хочешь?! – завизжал Тутуев. – Чего тебе от меня надо?!

– Соколада! – взревел лысый.

Вова проснулся и тут же отшатнулся. Перед ним сидел бородатый мужик в вязаной шапочке с бубоном.

– Я вот это… костер развел. А то это… замерз бы ты совсем. – Бомж улыбнулся, обнажив единственный зуб.

– Где я? – спросил Володя.

– Ты? Там же, где и я. Это мы с тобой в Подлесном.

– А конкретней? – Вова принял пластиковый стакан, наполненный чем-то мутным.

– На чулочной фабрике мы, в заброшенном клубе. Ты выпей. Знатную самогоночку бабка Зина гонит. Согреешься, а заодно и подлечишься.

Тутуев сделал глоток из разовой посуды. На удивление напиток пошел мягко, но до конца Володя допить не смог.

– Ничего, ничего. Сейчас пожуешь и выпьешь. Этой заразы у нас хоть отбавляй.

Мужчина достал банку консервов. Володя тут же вспомнил захламленный стол из своего сна. Его передернуло, и он отвернулся к единственному окну в этой комнате. Уже рассвело, снег крупными хлопьями ложился на раму. Костер потрескивал. Володя посмотрел на неровное пламя. Ножка табурета, торчащая из самодельного очага, напомнила о ночном кошмаре.

«Что теперь? – подумал Тутуев. – Мимо окна танк проедет?»

– На, дружок. – Бомж передал одну банку Паровозу и принялся открывать вторую. – Их много выбросили в контейнер за SPARом.

Вова, жадно глотавший куски жил и жира, поперхнулся, но потом продолжил трапезу. Дареному коню, как говорится… Плевать он хотел, что к вечеру самой легкой из напастей будет диарея; главное сейчас – насытить желудок.

– Ты потише мечи, дружок, потише, – по-отцовски ласково произнес мужчина. – А то ты так и жестянку навернешь.

Поев, бородач достал из многочисленных сумок и пакетов алюминиевый чайник. Это было удивительным явлением. Почему старик не сдал посудину в цветмет, оставалось только догадываться. Налил в него из пятилитровой бутыли воды и поставил на огонь.

– Ну, – произнес старик и подбросил кусок какой-то мебели в огонь. – Рассказывай, какая беда привела тебя сюда.

К концу рассказа бутылка мутной жидкости была закончена. Бомж достал вторую.

– Да, паря. Был у нас в этих краях случай такой… Да нет, не случай. Беда была у нас. Ты почему, думаешь, этот клуб закрыли?