Элемент 68

Сидеть дома целыми днями было все же нельзя. Шли гулять. Ольга утопала в раструбах валенок и безразмерности телогрейки. К образу беспризорника она добавляла серую кепку и развинченную походку с ладошками, втиснутыми в щели джинсовых карманов. Джинсы Ольга любила узкие, натянутые на бедрах так плотно, что в карман удавалось впихнуть лишь кончики пальцев. Алексей на весенние прогулки надевал застиранную до мышиного цвета шинель и шапку-буденовку – настоящую, по словам отца.

Шли гулять вдоль центральной улицы. Полуслепая табличка на покосившемся углу утверждала, что улица называется «Октябрьская». Дворов через десять улица Октябрьская упиралась в храм и от храма бежала до грунтовки, уже под именем вождя мирового пролетариата.

В начале марта все дома стояли пустыми – деревня оживлялась лишь с наступлением майских праздников: криками вывезенных на лето детей, крупами загнутых в грядки огородниц, волнением тюлевых занавесок в распахнутых окнах. Ольга с Алексеем не знали нынешних владельцев домов и любили придумывать, кто, когда и как жил за этими тяжелыми стенами из круглых почерневших бревен. Ольга любила разыгрывать роли придуманных ею персонажей, а Алексей подыгрывал по мере таланта.

Доходили до храма и останавливались у обвитых тяжелой цепью ворот. Ольга рассказывала про неф, портал, абсиду и дорисовывала в воздухе, водя рукой перед глазами Алексея, узоры, отгрызенные временем от разрушающегося здания. Алексей следовал за воображением Ольги, его фантазия бежала вперед, и он, всемогущий от собственного счастья, рассказывал Ольге, что обязательно соберется – с чем надо собраться, было неясно – и восстановит этот храм. Обязательно восстановит.

Ольга брала его лицо своими узкими ладошками, смотрела на него снизу вверх – серые ее глаза в такие моменты пропитывались небом до прозрачной голубизны – и обещала, что все у Алексея получится. И пригибала вниз его голову, и терлась носом о колючий подбородок, и щекотала губы Алексея ресницами, и приговаривала: «Получится, все у тебя получится».

Если Ольга просыпалась без улыбки, то Алексей оставлял ее в одиночестве и за завтраком беседу первым не начинал. В такие дни в Ольге просыпался мелкий чертенок, и можно было нарваться на ехидное замечание, на демонстративное молчание или, того хуже, потянувшись губами к сердитому лицу, встретить сморщенные в жесткую гармонь губы. Алексей как-то попытался разжать запертые губы языком, но Ольга, коварно пропустив его язык за линию обороны, прихватила агрессора острыми резцами. Не сильно, но весьма чувствительно.

В такие дни гуляли они молча, Ольга вышагивала вся в себе, тяжело ступая, выдавливала галошами на снегу сложные узоры, всем видом своим давала понять, что нужно человека оставить в покое. Потакая Ольге, Алексей уходил вперед, не обращая на нее внимания, но тут же бывал наказан за равнодушие – тяжелый комок мартовского снега впивался в спину. Алексей заводил игру, делал вид, что его смертельно ранило, начинал оседать на снег.

– Царю-батюшке скажи, что англичане кирпичом ружья не чистят, – хрипел притворно Алексей, но Ольга игры не принимала и проходила мимо, пустыми ладонями демонстрируя непричастность к инциденту со снежком.

Летом ходили гулять к обрыву – Алексей любовался рекой, Ольга собирала полевые букеты. Нигде больше не цвели такие крупные маргаритки.

В одну из прогулок Алексей начал вслух мечтать, стоя у ворот храма, как он тут все отреставрирует. Говорить он стал лишь для того, чтобы вовлечь в беседу хмурую спутницу.

– А что тебе мешает? – сухо спросила Ольга.

– Так цепь же, – резонно возразил Алексей.

– Значит, сними, – разрубила воздух рукой Ольга.

– Нельзя снять, замок. – Алексей изобразил ладонями большой шар.

– А ты пробовал? – Ольга подошла к воротам и сильно дернула за цепь. Тяжелая цепь поддалась неожиданно легко, заструилась к земле, стуча крупными звеньями, и опала. Дужка замка придерживала один конец цепи, оставшаяся часть была лишь трижды обвита вокруг прутьев ворот.

– Волшебница! – восхитился Алексей, впрочем, без энтузиазма.

– Какие еще будут отговорки? – поинтересовалась Ольга сердито, но было видно, что она довольна своей мелкой победой.

Вошли на территорию храма. Прошлись по пропитанной влагой земле. Осторожно ступили на кривые ступени паперти.

В начале мая Ольга выполола траву, выглянувшую сквозь ступени, а Алексей подогнал аккуратно тротуарные плитки, которыми вымощена была дорожка от церковной калитки.

Вставали они теперь гораздо раньше – майское солнце заглядывало в спальню в начале пятого, да и было ради чего вылезать из-под уютного одеяла. Дело продвигалось небыстро – всю работу Алексей делал сам, расходы на реставрацию сжирали значительную часть их бюджета, и, прежде чем купить новую партию материалов, Алексей был вынужден ждать неделями очередного платежа за аренду квартиры. Днем они расчищали церковный двор от мусора, а по вечерам Ольга рисовала эскизы. Она пристроила большой лист фанеры к стене наподобие кульмана, и в несколько касаний карандаша на бумаге проявлялись воздушные контуры.