Элемент 68

На покоренном третьем этаже ожили жалюзи, разошлись рамы, и в оконном проеме вырос страшный человек: гора мышц со скошенной лобовой броней. Сквозь щели глазниц он рассматривал толпу и что-то говорил в огромный правый кулак. На много уровней выше страшного человека стояла женщина. Тоже смотрела в окно: маленькая, подтянутая, сильная. Высокий чистый лоб, морщины у рта, лицо с распахнутыми глазами. В руке женщина держала трубку. Скорее всего, оба главнокомандующих в этот момент пытались вызвать силы, которые могут решить исход операции. Лобовая броня нервничала, видимо, план не предусматривал митинга за воротами. Маленькая женщина выглядела спокойной. За спиной у страшного человека появился Баграт. Он ткнул пальцем в сторону Алексея и поманил рукой. Алексей вылез с заднего сиденья и, распихивая толпу портфелем, стал пробираться к воротам. Баграт в окне пропал. Женщина с верхнего этажа Алексея тоже заметила.

Проталкиваясь между людьми, Алексей видел, как сдаются последние кабинеты. Калитка скрипуче отхаркивала на улицу новых людей.

В группе митингующих появились маргинальные личности ненаучной наружности. Кто-то кинул в ворота бутылкой. В задних рядах возникли люди с плакатами. Пара лозунгов политического содержания, один – в защиту меньшинств и написанный от руки плакат с требованием выселить жильцов из сорок восьмой квартиры. Люди с транспарантами в давку не лезли и охотно позировали случайным фотографам.

Перекрывая плакаты, в кадр залезали девицы с задранными майками и загадочной надписью «ПО» «ОР» на оппозиционных бюстах. Появились новые ораторы и оседлали соседние тумбы с требованием пригласить депутатов, написать президенту, разрешить продажу пива около метро. Гул толпы нарастал. Наряд милиции из-за забора пытался восстановить порядок – через громкоговоритель призывали всех разойтись и опомниться. Женщина в окне выглянула в сторону проспекта и подняла руки в жесте, требующем внимания. Она показывала пальцем вдаль и что-то кричала. Слов Алексей не разобрал, но кто поближе, видимо, все понял. Над толпой пронеслось: «ОМОН».

Люди заволновались, началась паника, маргинальные личности и те, что с плакатами, организованно исчезли. Толпа рванула в одну сторону, потом в другую, но каждый раз откатывала назад, словно натыкаясь на глухую стену.

Самого побоища Алексей не видел – Баграт приоткрыл калитку и втянул Алексея внутрь. С улицы раздавались крики и сытые чавканья литой резины по летней беззащитности тел. Кричали ученые невыразительно, тонко. Даже не ругались, а скорее скулили от собственного бессилия.

– Это новый хозяин, – представил Баграт Алексея начальнику поста, державшему оборону ворот, – прошу любить и жаловать.

– Пожалуем, – ответил охранник и обмял Алексея взглядом.

Баграт проволок Алексея мимо поста у входных дверей и впихнул в холл первого этажа. С застекленного стенда на Алексея уставились фотографии передовиков, пожелтевшие от времени. Перед фотографиями на затянутом красной материей стояла огромная голова Ленина и пялилась на вошедших мраморными бельмами. Голова смотрела далеко в будущее поверх жирных комьев грязи, втоптанных в мраморный пол рифлеными подошвами штурмовиков.

Операция подходила к концу. Оставшихся сотрудников выводили через боковой выход, под конвоем людей в черном доставляли к воротам и оттуда, тщательно обыскав, выпроваживали на улицу. Коридор первого этажа был зачищен – из кабинета в кабинет деловито ходили человек с блокнотом и сопровождающий его фотограф. Деловитый человек что-то записывал, фотограф взблескивал вспышкой, потом они пропадали внутри и через пару минут повторяли действо у следующей двери.

– А вот и наши герои, – радостно заулыбался фотограф. – Позвольте ваш портрет на фоне Ильича. Прекрасная получится композиция. Даже подпись уже придумал: «Вожди новой эпохи».

Фотограф находился в том возбужденно-восторженном состоянии, которым часто прикрывают смущение люди по воспитанию приличные, но вынужденные участвовать в деле не совсем красивом. Когда Алексей был богатым, он не раз наблюдал восторженный стыд рафинированных знаменитостей, привлеченных для украшения банкетов жрущих руками нуворишей.

– Меня не надо, а вот представителя акционеров, пожалуй, зафиксируй. – Баграт отошел в сторону.

– С удовольствием. – Фотограф прицелился в Алексея и сложился локтями и коленями в охоте на нужный ракурс. – А теперь на фоне передовиков производства.

Вспышка сверкнула еще пару раз. Баграта позвали, и он заспешил по коридору частым перебором коротких ног.

– Ой, да вы уже в передовиках! – продолжал радоваться фотограф.

– В смысле? – удивился Алексей.

– Да вот, фотография ваша на стенде.

Алексей обернулся и увидел фотографию с подписью «Бальшаков». Не свою, конечно, фотографию, а отца. На той фотографии отцу под сорок, почти как сейчас Алексею. Отец с фотографии глядел строго, жестко, как и другие снимки, – осуждающе.

– Не надо больше фотографировать, это не я, – попросил Алексей, загородился портфелем от новой вспышки и бросился по коридору догонять Баграта.