Элемент 68

Он больше не встречал Ольгу у калитки. Прятался от света фар в спальне за занавесками. Страх перехватывал горло. Лишь убедившись, что приехал маленький «Пежо», Алексей мог вздохнуть и проглотить спазм. Услышав голос Ольги, страшные видения прятались за занавеску. Ольга пыталась поговорить, понять, помочь. Алексей лишь злился и орал, что она во всем виновата. Ольга плакала. Рисовала углем грустных людей под проливным дождем. Алексею становилось стыдно, он садился на ковер и прятал лицо в ее коленях. Она перебирала его волосы, что-то рассказывала. Как в детстве, когда между страхами мира и маленьким человечком стоит самая сильная и самая бесстрашная на свете мама. Алексей засыпал в объятиях Ольги, но близости не было. Чтобы овладевать, нужен кураж, а Алексей был пустым. Ольга уезжала, и страх опять хозяйничал в доме.

Алексей защищался, расставлял по углам иконы, жег в комнатах освященные свечи, высыпал на пороге соляной крест. За этим занятием как-то застал его Василий.

– Ты что это, дом на зиму засаливаешь? – удивился сосед.

– Бабка научила, – пояснил хозяин, – чтобы нечисть в дом не ломилась.

– Зря продукт переводишь, нечисть, она изнутри лезет.

Сосед оказался прав – ужас не проходил. Истекал ужас из страшного человека и густой массой двигался к лежащему на кровати Алексею. Он пытался бежать, но не мог выпутаться из простыней. Барахтался, пробовал вырваться или хотя бы понять, что его держит. Потом догадался, что держит Ольга. Она лишала его свободы, воли, силы. Она своими тонкими щиколотками оплетала его ноги и мешала бежать от страшного человека. Она была причиной его несвободы. Стоит ему заснуть, и страшные руки проникнут через стену и выжмут в лоскуты острые конусы ее грудей. Он вскрикивал, ощупывал пустую кровать рядом с собой.

Грязно-зеленая желчь страха выплескивалась наружу и отравляла ночь, мозг, дом Алексея. Он не мог заснуть, вскакивал, метался по дому и, найдя женскую вещь, с силой швырял ее об стену. Засорял эфир короткими упреками сообщений. Набирал молчавший номер без перерывов. Утомившись, засыпал в кресле. Проваливался в новый кошмар, выжатый истерикой, бессильный дойти до кровати.

Сон не дарил успокоения. Ужас перед черным человеком смешивался со страхом потерять Ольгу. Яд проникал в ночные видения сценами ее измен. Сцен безобразных, грязных, противоестественных и в то же время возбуждающих его воображение до кульминации, когда мозг отключается и дарит узнику страха несколько часов забвения.

Просыпался Алексей никем. Очнувшись, долго нащупывал себя – собирал человека божьего из осколков детской памяти, солнечных зайчиков на простыне и запаха Ольги, пропитавшего подушку. Выдирал спину из лужи черного безумия, смывал остатки ночи ледяной водой и тащил тело к обрыву.

Молитва сотворялась все реже. Если вдруг начинала звучать, то вытягивала скрюченное тело вверх, и из перемешанных страхом осколков восставал человек. Светлый восставал человек, с огромной нежностью к миру. Так после тяжелой болезни человек способен на простое сострадание к беспомощности всего, в миру живущего. В такие моменты ангел стоял за спиной и смеялся. Алексей не решался обернуться и посмотреть.

Ночью страх брал в союзники темноту. Алексей, стараясь обмануть время, пораньше укладывался в кровать, но лишь разметывал себя по простыням. Бредил наяву, вслух разговаривая с воображаемым милиционером, недалеко от развальцованного бетонным молотом «Пежо»:

– Где ночевала погибшая?

– Где-то у подруги.

– Знаете, что женщина погибла не совсем одна?

– Нет. И не хочу. Бред. Я тут ни при чем. Прекратите этот допрос немедленно! Я имею право на адвоката.

Алексей знал, что это случится километрах в пятидесяти от деревни, там, где дорога резко изгибается под мостом, и малейшая ошибка, замерзшая лужа, неверный маневр в продавленной большегрузами колее сделают встречу автомобиля и опоры неизбежной.

Приехав поздним вечером, Ольга обходила комнаты и подбирала с полу свои покалеченные вещи. Не тряпок было жалко. Треснувший пополам фен или сжавшаяся на полу блузка приводили ее в отчаяние, как приводит в отчаяние проявление новых симптомов смертельного заболевания у любимого человека. Кот оказался ябедой и, встречая Ольгу, плаксиво жаловался на ужасы, пережитые в мире чужого безумия.

Никодимыч трубку не брал. Алексей звонил в течение трех дней после штурма, писал сообщения с просьбой перезвонить. Без результата жал кнопки домофона на железной двери подъезда.

Тишина. Звонил опять. «Абонент вне зоны связи». На следующий день пробовал повторно. «Номер не обслуживается».

Два дня караулил Чистякова у подъезда – без результата. Ждал еще два дня – не может же бесследно раствориться женатый человек с тремя детьми. Оказалось, что может. Много позже из обрывочных рассказов бывших одногруппников узнал, как Никодимычу угрожали, как бегал тот с семьей из города в город, как однажды не успел сменить места до приезда Баграта с бригадой.