Элементарная социология. Введение в историю дисциплины

Кажется, я поспешно упомянул про чурингу, нужно пояснение. Чуринга может выглядеть очень по-разному, но как бы она ни выглядела, изучая этот кусок дерева или шлифованного камня, мы не много поймем, что он означает в социальной жизни. Как у Маркса, если вы хотите распознать стоимость некого товара, вы можете провести химический анализ, разложить на атомы, но все равно ничего не выйдет, потому что стоимость – это социальное отношение. В самом материале, краске ничего не содержится – нужно социальное отношение, то, что выходит за пределы данной вещи. Также и чуринга – это магический предмет, который может оказаться и полезным, и опасным. У нее, правда, есть важная примета: изображение, рисунок тотема. Но выглядит он не всегда одинаково достоверно; у североамериканских индейцев сходство велико, а вот у австралийских аборигенов надо, чтобы сочетания линий были истолкованы как изображение определенного рода, причем знают об этом толковании только члены клана. Иначе говоря, здесь отношение, смысл, хотя он имеет материальное выражение, материальный носитель, очень далек от материи как таковой и ее свойств. Чуринга далеко не всегда выказывает свою магическую силу, но зато сама она всегда здесь. Она подействует при определенных обстоятельствах, но она всегда здесь, в наличии, она материальна. Это не идея, не символ, не маркер каких-то отношений, это грубая материальная вещь, на которой запечатлена соединенная сила членов общества или, иначе говоря, общества в целом, выступающего как сакральная сила. Еще более примечательно это в случаях с другими сакральными объектами, которые в изложениях упоминаются немного реже, чем чуринга: нуртунья и ванинга (Дюркгейм только в примечании говорит, ссылаясь на антропологов Спенсера и Гиллена, что есть еще третий вид сакрального объекта: кауауа – столб или флаг, про который то ли неясно, что он такое, то ли исследователи не разобрались и спутали с одним из видов нуртунья). Эти объекты тоже связаны с тотемом, но не имеют постоянного характера, они изготавливаются в обрядовых целях. Нуртунья – это, как я понимаю, по описанию, длинный шест, на котором крепятся еще дополнительные предметы, а про ванингу он сообщает, что там тоже есть шест, но на нем еще крепится нечто крестообразное. В общем, это важно для этнографии, а нам ничего не скажет, но раз он так подробно об этом пишет, то хотя бы заметим себе на память. На время ритуала (церемонии, как говорит Дюркгейм) они обладают сакральными свойствами. Для первобытного человека, говорит Дюркгейм, все эти объекты являются символами сакрального бытия, то есть иной жизни, чем та, которую он обычно ведет. Собираясь вокруг сакрального объекта, люди получают нечто прочное, что прямо обращено к их чувствам, что обладает собственной природой, своим местом и своей длительностью. При этом, повторим вслед за Дюркгеймом, они не знают того, что знает социолог, а именно, что общество есть эта сила, сакральное – это соединенные силы всех членов общества, превосходящего каждого из его членов. Социолога же не может не удивлять, конечно, что способы установления сходства, производства классификаций, то есть уподобления (например, человека и кенгуру) и разделения на виды у аборигенов свои, часто неочевидные для человека модерна. Это значит, что здесь не какое-то недомыслие, не произвол и дикость, но своя логика, имеющая социальное происхождение.