Елена Белякова. Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи

      "Шолохов - один из самых замечательных писателей нашего времени. Воссоздавая эпоху подобно тому, как она была воссоздана Толстым в "Войне и мире", шолоховская эпопея "Тихий Дон" обладает огромным творческим воздействием, которая редко встречается в мировой литературе, и представляет собой одно из величайших свидетельств жизни русского народа. Это произведение возвышается над всей литературой, в каких бы измерениях мы его не рассматривали - с точки ли зрения своеобразия позиции автора или его жизненного пути, это произведение поистине грандиозно" ( 155, С.5).

      А так в 1992:

      "Михаил Шолохов разочаровал меня при первом же знакомстве. Я был в числе тех, кто встречал на вроцлавском вокзале прибывшую на Конгресс миролюбивых сил советскую делегацию, куда входил Шолохов. Пьяный, он вывалился из вагона на перрон, один-единственный раз почтил своим присутствием заседание, пьяный уехал обратно в Москву. Чем больше я узнавал о нем, тем сильнее становилось мое отчуждение. О нем отзывались скверно - партийный функционер, аппаратчик, интриган, доносчик, провокатор, великорусский шовинист, дрожь пробирала от историй о его догматизме, о гнусном поведении в разных обстоятельствах..." (105, С.75).

      И это говорит человек, лучшим своим другом считавший Фадеева! Думается, что причина неприязни к Шолохову в другом: по сравнению с Эренбургом, Фадеевым, Корнейчуком Жоржи Амаду - Писатель. А по сравнению с Шолоховым - всего лишь рассказчик историй. Вот и вся правда.

      Следующий пример к политике никакого отношения не имеет, речь идет о друге Амаду, Доривале Каимми. Это имя мало что говорит русскому читателю, хотя с творчеством его знакома вся (без исключения) страна. Это музыка Доривала звучит в "Генералах песчаных карьеров", "Рабыне Изауре" и еще нескольких сериалах, демонстрировавшихся на Первом канале. Вот как говорил о нем Амаду в 1976 году в книге "Бухта Всех Святых":

      "Поэт, композитор и певец Доривал Каимми является сегодня ключевой фигурой народной бразильской музыки, можно сказать, что он - сам бразильский народ с его чистым голосом, с его глубокой и нежной мелодией... В его жилах смешалась негритянская и итальянская кровь, он родился у моря в Баии. Баия - это проматерь Бразилии, где метизация определяла и определяет генеральную линию национальной культуры. Каимми стал певцом народной жизни, певцом красоты, драмы и тайны земли и людей Баии. С юношеских лет он в гуще народной жизни, которая кипит на улицах, склонах и переулках волшебного города, среди народа, который способен выжить и идти вперед, несмотря на ужасные условия жизни, побеждая нищету и гнет, чтобы смеяться, петь и танцевать, преодолевая смерть, чтобы творить праздник. Каимми не понаслышке знаком с трагедией, душой и магией несравненного города, с его народом, отбросившим предрассудки и сделавшим смешение крови и рас своей жизненной философией. В этом городе, среди этого народа истоки его творчества, реалистичного, иногда даже жестокого, и одновременно исполненного такой магической силы...

      Лично я воспринимаю творчество Каимми как родную сестру своего. Они дополняют друг друга и наверняка составляют единое целое. Мы описываем одни и те же события, одни и те же чувства. Если бы я был музыкантом, я писал бы его музыку, как, без сомнения, он бы писал, конечно, лучше меня, книги, которые пишу я. Поэтому я говорю об этом композиторе с такой свободой, словно, я говорю о самой Баие. Она встает у меня перед глазами вся, целиком, каждый раз, когда я слушаю песни Доривала.

      Много, много раз за полвека нашей братской дружбы, я был свидетелем того, как Доривал Каимми сочиняет. Не прошло и двух недель, как он был здесь, и в этой деревенской тишине сочинял песни об Ильеусе и крае какао. Волшебные руки гитариста сотворили чудо: на моих глазах рождалась и обретала свои очертания Баия. Дома, улицы, народ-метис, улыбающиеся сильные негры, старики с их легендами, моряки с бронзовой кожей, женщины редкостной красоты, и такая воля к сопротивлению, и такое несокрушимое стремление к свободе" (98, С.144).

      А вот так он писал о том же Каимми в "Каботажном плаваньи":

      "Этот сеньор Доривал Каимми, мой подельник и сообщник..., признался, что этой коробкой хотел компенсировать мне те многочисленные трости, палки и посохи, которые он у меня украл... Много чего еще похитил у меня певец байянских красот, но никогда не прощу ему радиоприемник, вывезенный из Москвы и подаренный мною дочери Паломе, в ту пору еще не вышедшей замуж. Доривал попросил одолжить его, он, дескать, хочет послушать репортажи с чемпионата мира по футболу - как раз начинались игры 1970 года - и, разумеется, заиграл. Никогда больше не увидела Палома своего маленького транзистора" (105, С.39).