Елена Прекрасная

Лена села на банкетку, с беспокойством глядя на Кольгриму. Та посмотрелась в зеркало, поправила что-то в волосах, вздохнула.

– Знаешь что? Пошли чай пить. С тортом. Там и поговорим.

На кухне был образцовый порядок. Холодильник забит продуктами, на верхней полке стоял торт.

– Сегодня изготовлен, – достала тетушка коробку. – Вчера перед закрытием купила. Вечером часто ставят завтрашнюю дату.

– Лишний день, – сказала Лена.

– Может, лишний, а может, еще почему. Сейчас время не сдвигают на час, а раньше два раза в год двигали его туда-сюда. Как мебель. Каждый миг кто-то рождается, кто-то умирает. За час это делают тысячи человек. Представляешь, сколько людей бесследно исчезало в тот вырезанный час и сколько непонятно кого и непонятно откуда появлялось в час прибавленный! Уж я-то точно знаю. Это и помогло мне выкрутиться с бесами. Они же – вот! – Кольгрима постучала костяшками пальцев по столу. – Бестолочи! Разложила им, как карты, все эти временные сдвиги в мире за все времена, и так занудно-занудно (как умею) стала объяснять, и сдвинула им крышу. Запудрила мозги и доказала, что договор они со мной составили в тот час, которого вообще никогда не было, ни тогда, ни сейчас! Раз часа не было, значит, и договора нет! Ничего не смогли противопоставить мне! Потому что не поняли ни черта! Совсем не творческий элемент! Твари, чего ты хочешь? Были у меня свиньи, так те разумнее! О чем это я? О торте. Так что кудесники большей частью в кулинариях водятся. Извини, в «Мэ-энд-Жо-для Мэри-и-Джо».

Елена поставила чайник, стала разрезать торт. Зашла Кольгрима с хитрой улыбкой.

– Интересно. За пару минут порой всю жизнь вспомнишь. Я про эти тарелочки. Помнишь, сколько с ними связано было? А сейчас?

Елена посмотрела на тарелочки, но они не вызвали у нее больше волнения и восторга. Тарелочки как тарелочки. Никакой мистики.

– Они на своем месте, – сказала она.

– Всё правильно, на своем.

– Так что ты, тетушка, мне хотела сказать? – спросила племянница.

– А, пустяк. Вижу, что тебя это больше и впрямь не волнует.

– Но всё же…

– Всё же… Ну слушай. Откуда пыль была? Из мастерской Модильяни на Розовой вилле в Ситэ-Фальгьер, что на пустыре? Да нет. Он не резал камень в помещении. Моди работал над головами и фигурами во дворе. Привезет глыбу на тележке и обрабатывает ее перед окнами своей мастерской. Мастерская его – название одно. Дыра дырой, убожество, бомжацкий приют. В нее он затаскивал уже готовые скульптуры. К тому же он поливал их из чайника каждый день, не знаю, зачем, может, и от пыли. Так что пыли в помещении не было. Пыль – в твоих мыслях. Ясность должна быть всегда. Ясность, что ты сделала, можно ли это исправить и что ты хочешь, в конце концов. Не будет ясности – будет одна лишь пыль. Прах. Все земные дороги покрыты такой пылью. В ней смысла больше, чем в древних письменах. Ветер бросает эту пыль нам в лицо, и не надо спешить смывать ее. Прежде надо понять, отчего ее ветер бросил в тебя.

– Так что же, тетушка, получается, что я там и не была? – спросила Елена.

Кольгрима пожала плечами:

– Тебе виднее, племянница.

В разговорах и молчании незаметно пролетел день. Они не вышли прогуляться. Перед сном Кольгрима открыла фрамугу проветрить помещение. Из окна потянуло прохладой. Тетушка поежилась, накинула на плечи платок.

– Не холодно, племяшка?

– Хорошо, свежо.

– В молодости всё хорошо. И всё свежо. И так хочется этого свежего! Эхе-хе! Молодости любая глупость кажется верхом мудрости. И она жадно копит всякую чепуху. А вот старости все мудрости кажутся одной лишь глупостью. Ну, давай спать.

Череда новых лиц

Дни понеслись сплошной чередой. Родительский дом, тетушкина квартира, учеба на курсе, итоговая аттестация, приглашение на работу в Останкино помощником ассистента режиссера по актерам, осень, зима – толком не поймешь, что на улице, что на душе… Трудно ухватиться за скользкие дни, будто они вовсе и не твои. Елена часто не могла взять в толк, где она, чем занята, чем обеспокоена. В то же время в ней росла уверенность, что всё идет как надо и что с каждым днем она всё ближе к цели. К «трону»? Нет, о троне она не думала, во всяком случае, старалась избегать этих мыслей.