Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Бывают дни, когда мир становится черно-белым. Иногда – очень надолго, чаще всего – навсегда. Таким стал для Элеоноры один из дней начала апреля, когда ей в Фонтевро принесли злую весть. Она спешно собралась и, вероятнее всего, отплыла по реке Вьенне, чтобы 6 апреля прибыть к умиравшему сыну; ее сопровождал аббат Тюрпена Лука. Ричард словно держался до ее приезда, чтобы, огласив свою последнюю волю о своем погребении (по Роджеру Хауденскому, «умирающий король распорядился, чтобы мозг, кровь и внутренности его были похоронены в Шарру, сердце – в Руане, тело же – в Фонтевро, у ног отца»[105]) и о назначении преемником брата Иоанна[106], умереть на ее руках на исходе дня. Опираясь на ошибочные данные Лионеля Ландона, автора «Итинерария Ричарда I», некоторые «историки» доныне утверждают, что Элеонора опоздала к сыну, однако это опровергается хартией самой королевы от 21 апреля 1199 г., где говорится (пер. с англ. – Е. С.): «Также да будет всем известно, что мы пребывали при смерти вышеупомянутого сына-короля, который возложил на нас (после Бога) полное доверие, чтобы мы с материнской преданностью сделали все возможное для упокоения его души и всего прочего. Таким образом, мы даем это пожертвование сверх всего прочего церкви святой Марии в Тюрпене, потому что наш возлюбленный Лука, аббат Тюрпенский, был с нами во время болезни и погребения нашего возлюбленнейшего сына-короля и потрудился на траурной церемонии более всех монахов».

Ранение Ричарда Львиное Сердце. Гравюра начала XX в.

Ни к чему писательски или эмоционально спекулировать на горе старой королевы, рыдающей над телом любимого сына, все и так предельно ясно. Если так когда-то, у нее на руках, умирал и ее первый возлюбленный с тем же именем, колесо судьбы воистину зловеще описало круг через столько лет.

Учение Будды гласит (пер. с англ. – Е. С.): «Невозможно сыну воздать его родителям за их милостивую доброту, даже если бы он мог нести своего отца на правом плече и свою мать – на левом на протяжении ста лет. И даже если бы он мог омывать их тела благовонными маслами сто лет, быть идеальным сыном, завоевать для них трон и отдать им все богатства мира – все равно он не смог бы воздать им в полной мере свой величайший долг благодарности… [Даже в опасностях пожара, потопа и ограбления матери и сыну есть возможность помочь друг другу.] Но есть три обстоятельства, когда невозможно матери спасти ее сына или сыну спасти свою мать – во время болезни, наступления старости и в момент смерти. Как может сын занять место своей матери, когда она становится старой? Как может мать занять место своего сына, когда он болен? Как может один помочь другому, когда приближается миг смерти? Неважно, как сильно они могли любить друг друга или как близки они могли быть, один не может помочь другому, когда случается такое».

У читателя есть уникальная возможность через толщу веков самому услышать горестный вопль Элеоноры, во многом перекликающийся с приведенным отрывком. Когда Ричард был в плену, она в горе и отчаянии писала папе Целестину, желая отдать свою жизнь за его и считая, что несчастья постигли сына за ее грехи (пер. с англ. – Е. С.): «Я таю от горя, тает плоть моя, кожа прилила к костям моим. Мои года уходят на вздохи, да хоть бы они совсем все пробежали; чтоб кровь моя вся вылилась из моего тела, чтоб мозг мой в голове и костях растворился бы от слез, чтоб вся я растаяла в слезах. Мои жизненные органы оторваны от меня; я потеряла опору моей старости и свет моих глаз. Исполнились бы мои мечты, если б Бог приговорил мои несчастные глаза к вечной слепоте, дабы не узрели они еще более горьких зол для моего народа. Кто позволит мне умереть вместо тебя, мой сын? Взгляни на мать в таком несчастье, о, Матерь милосердия, или если твой Сын, неисчерпаемый источник милосердия, взыскивает с сына за грехи матери, пусть с нее и требует за все то, в чем она согрешила, пусть накажет [за] грех – но не насмехается над болью невиновного. Пусть тот, кто побеждает, уничтожит меня. Пусть вознесет руку Свою и рассечет меня, и пусть послужит мне утешением, что, поражая меня скорбями, Он может не щадить меня».