Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

          То, что хотелось бы мне навеки сберечь:
          Ибо доблести вождь и отваги отец —
          Ричард, великодушный и смелый, английский король
          Мертв. – О Боже! Какая утрата! Какой ущерб!
          Как неуместны слова, сколь болезненно ранит речь:
          Надобно стойкое сердце, дабы страдать…
          Умер король. И такой, что за тысячу прошлых лет
          Мужа, сравнимого с ним, невозможно найти.
          Храбрость, щедрость, учтивость и благородство его,
          Думаю, и в грядущих веках не превзойти.
          Не говорю о Карле, Артуре. Не вспоминаю побед
          Александра над Дарием. Но мненья держусь того,
          Что не ниже их Ричард. И знаю, что свет
          Не беспристрастен. Но не хочу никого
          Я принижать. И героям рукоплескать
          Я не против. Но восхищаюсь тем,
          Что в сем ущербном веке явился такой человек —
          Мудрый, почтительный, стойкий… Он во всем и всем
          Мерою и образцом служил, а как говорил?
          Что драгоценнее слов превосходных? Великие ли дела?
          Подвиги необычайные? Сколько он их совершил!
          Умер. И тем последний урок нам преподать пожелал:
          Самое лучшее недолговечно. Уходит. В миг. И навек.
          И посему стоит меньше страшиться – все равно умирать!
          Ах! Государь! Как не подумали вы, храбрый король,
          Что с турнирами станет? Кто доблесть вознаградит?
          Кто накажет низость и отвергнет лесть?
          Кто смеет судить о лучших и худших? Кому по плечу эта роль?
          Пусть даже некий богатый двор изысканный дар учредит,
          Нет такого вождя, служенье которому – честь,
          Умер король. И утрату сияния не возместит
          Блеск отраженного света. Он не излечит боль.
          И остается одно: лишь вспоминать.
          И траур долго носить и тихо существовать
          Жизнью ничтожной и мелкой, и злиться зря,
          Зная, что Гроб Господень в руках сарацин,
          И что не вам теперь вести поход за моря.
          Турок и персов – лютых язычников рать
          Вы изгнали из Сирии. В дрожь их бросал
          Вашего славного имени звук один.
          И хотя Господь в ваши руки Град не отдал,
          Все в воле Его. А вам не в чем себя упрекать!
          Нет отныне надежды – не сыщется государь
          Из королей или князей достойный. Кто довершит
          Незавершенные вами дела? Но кто бы он ни был, тот,
          Кто станет вашим преемником, да не оскорбит
          Память о том, что совершали некогда, встарь,
          Вы и ваши усопшие братья: Джеффри и Юный Король.
          Да имеет отважное сердце и – Бог даст! – превзойдет
          В чем-то кого-то из вас троих. И да поспешит
          С деяньями великими. И да умножит их счет.
          Мы же помолимся Богу, да примет слугу Своего,
          И на ревность его да призрит. И слезу утрет.
          А прегрешенья прости ему, Боже, и король да войдет
          В Царствие Твое, о Господи, ибо Ты Тот,
          Истинный Бог и Человек, Который умеет прощать!

Глава 10 Последние годы