Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Так или иначе, менее двух месяцев прошло после королевского развода, как французский двор был буквально ошарашен известием: 18 мая 1152 г. в соборе Св. Петра в Пуатье Элеонора обвенчалась с Генрихом Нормандским, отложившим ради дел амурных очередное свое вторжение в Англию! Как писал хронист Уильям Ньюбургский: «Герцог, очарованный благородством этой женщины и соблазненный желанием получить принадлежащие ей великие владения, не теряя времени зря и взяв с собой всего нескольких спутников, очень быстро покрыл большое расстояние и немедленно заключил союз, о котором уже давно мечтал». Свадьба прошла, что называется, келейно и без особых торжеств. Французам Людовика было, отчего прийти в отчаяние: Генрих и так был землевладельцем не из последних, а теперь новообразовавшееся государство простиралось по всей Западной Франции, от Фландрии до Испании (исключая Бретань – пока). А если думать о том, что потенциально Генрих имеет неплохие шансы стать королем Англии, тогда положение королевской Франции выглядело бы совсем жалостным – так оно, впрочем, скоро и будет. Людовик персонально получил от этого брака несколько горьких пилюль. Во-первых, человеку разведенному, как правило, свойственно испытывать мерзкое чувство (пусть и подсознательно), узнав наверняка, что его бывший половой партнер вступил в новую связь. Это психология, от нее никуда не деться. Из первого проистекает второе: заключение нового брака менее чем спустя всего два месяца после развода – явное, просто нарочное выказывание отвращения к предыдущему союзу. Выходит, так уж он был плох для нее как мужчина? Третий момент, юридический, но оттого не менее обидный: Элеонора, как герцогиня Аквитанская, и Генрих, как герцог Нормандии, по закону являлись вассалами короля и не могли вступать в брак, не уведомив прежде сюзерена о своих намерениях и не получив его одобрения. То есть Людовиком явнейшим образом пренебрегли, просто поставив перед фактом. И это было еще только началом… Как отметил хронист Генрих Хантингдонский, эта свадьба «стала причиной и источником великой ненависти и раздора между королем и герцогом». Правда, позже король тоже счел себя вправе пренебречь уведомлением прекрасной вассалки о том, что проедет через ее владения – такое тоже было предусмотрено тогдашними правилами. Ну, пока это был довольно долгий период обмена мелкими пакостями, порой свойственный бывшим супругам, время и история все расставят на свои причудливые и неожиданные места.

Пока же свершившееся поставило современников в полное недоумение. Как, когда новобрачные успели договориться, если не сказать, «снюхаться»? (Если последний термин коробит глаз, можно обратиться к нашему внештатному сплетнику, Геральду Камбрийскому, утверждавшему, что их браку предшествовало прелюбодеяние (пер. с англ. – Е. С.): «Генрих, как все говорят, осмелился на прелюбодейное вмешательство осквернить эту так называемую королеву Франции, увел ее от собственного мужа и сам на ней женился. Как тогда, я спрашиваю, от такого союза могло бы родиться счастливое потомство?») Современник-хронист Роберт де Монде тоже признается в бессилии разрешить эту задачу, попутно отмечая и объясняя недовольство Людовика (пер. с англ. – Е. С.): «Около недели после Троицына дня (18 мая) Генрих, герцог Нормандии (то ли внезапно, то ли намеренно) женился на Элеоноре, графине Пуатье, с которой незадолго до этого развелся король Людовик из-за близкой степени родства; узнав об этом, Людовик разжегся [яростью] на герцога, ибо он имел двух дочерей от нее и не хотел, чтобы они лишились наследства, что неминуемо случилось бы, если б у нее появились сыновья от другого мужа». Так что же это – такая вот бурная страсть или тонкий расчет? Или все вместе?

Геральд Камбрийский. Старинная гравюра