Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

Свадьбу было решено сыграть на Святой земле, куда Элеонора все же не решилась отправиться. Проводив молодых (пока, до венчания, они даже плыли на разных кораблях), она через Италию (где ей случилось попасть на интронизацию нового папы) поспешила назад; 24 июня 1191 г., после годичного отсутствия, королева прибыла в Руан (архиепископ Руанский Готье сопровождал Элеонору во всем ее путешествии). Нельзя не отметить, что, везя невесту к сыну, она встретилась и беседовала с наследником германского императора Фридриха I Барбароссы, Генрихом; возвращаясь, она вновь беседовала с ним – уже германским императором Генрихом VI, ибо его отец, отправившийся в III Крестовый поход раньше королей Англии и Франции, утонул в реке в Малой Азии. Элеонора и предполагать не могла, сколько зла ей причинит этот человек и как он будет ей ненавистен!..

Перипетии III Крестового похода здесь подробно изложены не будут, в отличие от предыдущего, – ведь Элеонора практически не приняла в нем участие, исключая эскортирование Беренгарии. Хотя для нее III Крестовый поход можно было бы назвать вполне семейным делом: фактически его возглавлял ее сын, к которому присоединится его сестра Иоанна, ставшая «дуэньей» Беренгарии; в нем участвовал Генрих Шампанский – зять Элеоноры; иерусалимская королева Сибилла происходила от того же Фулька Анжуйского, что и Жоффруа, дед Ричарда; номинальным королем Иерусалима, проигравшим Саладину злосчастную битву при Хаттине, вообще был вассал герцогов Аквитании – Ги де Лузиньян.

Свадьба Ричарда и Беренгарии состоялась на Кипре, с ходу завоеванном королем. Случилось так, что буря разметала флот Ричарда, а правивший на Кипре византийский узурпатор Исаак Комнин захватил в плен корабль с невестой и сестрой Ричарда в чаянии выкупа. Не знал человек, с кем связывается! Через месяц Ричард при помощи Лузиньяна, этого «короля без королевства», полностью овладел Кипром, сделав из него перевалочную базу для снабжения Крестового похода[83]. Дальше были бои, в которых, как писали хронисты, Ричард, утыканный сарацинскими стрелами, скорее напоминал ежа или дамскую подушечку с иголками для шитья, взятие Акры и иных городов и, наконец, подлое предательство Филиппа II – короли и без того постоянно ссорились: опираясь на договор о разделе добычи поровну, Филипп то требовал доли того, что Ричард захватил на Сицилии, то – на Кипре (и то и другое без малейшего участия войск Филиппа); наконец, неизвестно чем переболев и потеряв при этом все волосы, Филипп обвинил Ричарда в попытке отравления – и бросил его в Палестине. И войско забрал. Мало того что Филипп предал общее дело, для Ричарда теперь было яснее светлого дня, что коварный сосед обрушится на его владения во Франции. Филиппу явно было плевать на постановление папы о том, что имущество и владения, а равно жизнь и свобода принявших крест – неприкосновенны. Более того, встретившись с папой, он попросил избавить его от обета крестоносца, а заодно, жалуясь на Ричарда, попросил позволения напасть на его владения во Франции. Папа, однако, проявил благоразумие и твердость и, как пишет Бенедикт из Питерборо, «не пожелал давать тому какого бы то ни было дозволения творить зло на землях короля Англии. Он, напротив, запретил ему, под угрозой анафемы, налагать руки на короля Англии или его владения». А Ричард, пока мог, продолжал сражаться, хотя дело было явно безнадежным. Более того, он считал, что избавился от обузы – по словам Ричарда Девизского, он уподобил свой союз с Филиппом коту, к хвосту которого был привязан молоток – только мешал действовать!

А в Англии тем временем, в отсутствие короля и королевы-матери, все кипело! Иоанн прельщал к себе баронов, распространяя клевету о том, что Ричард не вернется из Палестины – будто бы ему там обещана иерусалимская корона; с ним боролся канцлер-епископ Лоншан, метивший на место скончавшегося архиепископа Кентерберийского и арестовавшего своего конкурента, Джеффри Йоркского – того оттащили от алтаря и волокли за руки да за ноги, так, что голова его билась о землю, а уж война канцлера-епископа с принцем Иоанном шла по всем правилам – с битвами, осадами замков и т. п. Бароны умудрились низложить Лоншана, приступившего к осаде самого лондонского Тауэра (за доблестное поведение лондонцев королева даровала их городу права коммуны), прелаты яростно метали друг в друга молнии отлучений от Церкви, Лоншан попытался бежать, переодевшись женщиной, так что сохранился скабрезный анекдот от епископа Гуго де Нюнана и хрониста Уильяма Ньюбургского о том, как Лоншана пытался изнасиловать рыбак в дуврской гавани – но ошибка обнаружилась, Лоншана временно вернули на место заключения, но через неделю освободили с приказом покинуть Англию, тот поспешил обратиться в Рим за заступничеством. Такое вот положение застала Элеонора[84]. Но беда не приходит одна: как снег на голову, на Рождество 1191 г. пришло известие: король Филипп – во Франции; чуток времени – и вот 20 января 1192 г. он уже с войсками у Жизора, требуя сдачи крепости.