Элевсинские мистерии

Ты, о Геката, как призрак туманный, морочишь и манишь
Смертных, являясь их взорам в бесчисленном множестве видов.
То ты вполне различима, а то затемняешься мраком,
То возникаешь с одной стороны, то с другой, среди ночи.
Страшным чудовищем ты обитаешь у глубей Кокита…
Ныне молю, о богиня, царица подземного царства,
Жала страстей от души отгони за пределы земные,
Мистам же лик свой священный яви благосклонно и кротко![192]

Геката ищет спасения в обряде:

Кличу Фемиду бутоноочитую, Геину поросль,
Первой она указала для смертных священный оракул.
В блеске красы, многочтимая всюду, бродящая ночью,
Первая ты священные таинства смертным открыла.
Ныне, блаженная, с добрым советом гряди, веселяся,
К чистым мистериям благосвященных обрядов, о дева![193]

Фемида ненадолго выходит из Анакторона, изгоняет Геру и Афину на их прежнее место в северо-западной части Телестериона, не позволяя тем самым кузнецу создать новое триединство. Гера требует, чтобы Геката подчинилась Мойрам. Та упирается и показывает свою силу, швыряя под ноги Мойрам, стоящим теперь на давнем месте Геи, Рейну конскую гриву. Мойры замирают в неподвижности.

Теперь Гера велит сыну Гефесту идти прислужником впереди нее. Так она шествует в обход северной стены Анакторона на восток. К ним обоим присоединяется Афина. И сидящий на троне иерофант видит перед собою новое триединство: Афину, Геру, а вместо Афродиты — украшенную Ямбу! Фемида, наводя порядок, распоряжалась так, будто она — сама Гестия. Священное действо может продолжаться.

Ямба преклоняет колени перед царицей богов Герой. Та снимает с нее трехкиверную шапку Гекаты, а взамен надевает ей собственную зубчатую корону с двенадцатью драгоценными камнями. При этом Гера произносит: "Э-А-О!" Ямба нараспев повторяет протяжные звуки, которые в конце концов подхватывают и мисты. Даже кузнец теперь понимает: новая троица собралась там без принуждения и обмана; Парису, который на Иде должен был объединить, но принял роковое решение в пользу Трои, — Парису наконец-то даровано избавление. Гефест вполне осознает смысл аллегории и больше не противится. Он оттаскивает одного из мертвых Близнецов мимо южной стены маленького храма на запад, под ноги Мойрам; при этом рогатый шлем спадает с головы юноши. Гермес поднимает его, набрасывает поверх серебристое покрывало и протягивает Гере этот новый убор. Затем, положив на грудь мертвого Евбулея свой жезл, Гермес заклинает врачевателя богов:

Феб Ликорей, гряди, о блаженный, Пэан святочтимый,
Все перед взором простерлось твоим — и эфир бесконечный,
И под эфиром земля, наделенная долей счастливой,
Зримы тебе и сквозь мрак звездами расцвеченной ночи,
В полной тиши ее, корни земли и мира пределы,
Сердце заботит твое и начало, и всеокончанья.
Образ грядущий даруй, о благой, посвященному мисту,
Кифарой своей полнозвучной, молим, его распрями![194]

Мальчик-прислужник втаскивает этого мертвеца в Анакторон. Гермес (дадух) приближается к Дионису (иерофанту) и просит: "Владыка, необходимое!" По велению иерофанта дадух передает ему меч; затем верховный жрец подзывает Афину и следом за нею сам входит в Анакторон. Копье богиня оставляет снаружи, золотой шлем и щит берет с собой. В храме она держит щит так, что Дионис, глядя не на стоящую перед ним Гею, а в зеркально отполированную внутреннюю поверхность щита, видит, как ему нужно взмахнуть мечом. Из Дома владычицы слышен крик! Верховный жрец появляется из Анакторона, неся за волосы-змеи окровавленную голову, обходит вокруг маленькою храма и все время держит змееволосую голову так, чтобы Мойры наверняка окаменели от ее взгляда. Затем голову сжигают на жертвенном очаге. При этом от Гестии поднимается густой дым ладана. Но вот душистое облако достигает потолка Телестериона, и Гермес, громко и отчетливо, произносит слова молитвы: