Эльф среди людей

«Не требовать, а просить, значит? Ну, пойдем просить…»

Умирающая луна еще не взошла, и в черноте ночи эльфийский лагерь казался спящим. Призраками белели расседланные кони, стражи не видно (и это не значит, что ее нет), у неяркого костра, завернувшись в плащи, спят хоббиты. И четыре неподвижные фигуры, словно изваяния из древних времен, – одна с посохом, две при мечах.

«Не требовать, но просить».

Да проще, как Маэдрос, в огненную пропасть броситься. Впрочем, покончить с собой всегда проще.

И что, можно говорить напрямую, без Хэлгона? Они увидят? Ну, двое – родичи, хотят они того или нет. Они увидят. Гэндальф видит. Келеборн… разберемся.

«Не требовать, но просить…»

Ты же никогда не боялся. Вперед!

«Гэндальф. Владыка Келеборн. Владыка Элронд. Сестра». Короткий учтивый поклон.

– Мы приветствуем тебя, Келегорм Охотник.

Спасибо за это «мы», Гэндальф.

– Мы знаем, как вы славно справились с тварями Холмов Мертвых, – продолжал маг.

«Тогда вы знаете, что мы еще не справились с ними. Они обессилели и не выберутся сейчас из гробниц, но они живы. И раз так – они опасны. Не сейчас – так через век или два. Не этому поколению людей, так следующему. Их необходимо уничтожить».

– Уничтожь, – холодно сказал Элронд. – Ты же великий охотник.

Неистовый сейчас впервые видел потомка Тургона и всматривался в его лицо. Похож на предка, но черты тоньше, изящнее… кровь Лучиэни? Совершенно не вспомнить ее лица: тогда было не до внешности дочери Тингола, а потом забылось…

Племянничек, в лень считать каком поколении. Уверен, что вправе разговаривать со старшим родичем сидя. Мы ненавидели Финголфина не меньше, чем ты – меня, но мы в его присутствии вставали!

«Не требовать, но просить…» Не требовать.

«Владыка Элронд, тебе знаком Тирн-Гортад. Ты знаешь, сколько там гробниц. Я не могу биться одновременно на севере и на юге. Даже вместе с Хэлгоном. Здесь необходим отряд».

– И ты полагаешь, я дам тебе его?

«Я прошу об этом».

­– Когда я сочту… если я сочту, что твари Тирн-Гортада опасны, я приму решение, как их уничтожить.

– Подождите! – не вытерпел Хэлгон. – Владыка Элронд, мой лорд, Первая эпоха давно закончилась! Здесь не Арверниэн!

– Здесь не Арверниэн, – холодно произнес Элронд, вкладывая в эти слова ему одному понятный смысл.

– Владыка Элронд, ненавидь нас как хочешь, но ты же мудр, ты же понимаешь: этих тварей надо уничтожить сейчас. Это нельзя откладывать…

Элронд собрался отвечать, но его внезапно опередил спокойный тон Келеборна:

– И почему это нельзя откладывать?

Не насмешка, не возражение. Самый обычный вопрос.

– А почему ты уничтожил Дол-Гулдур сразу, как только пал Саурон? Почему не отложил это на два-три века?

Владыка Лориэна ответил легким наклоном головы, удивленный тем, что дружинник говорит без позволения лорда и в таком тоне.

Хэлгон почувствовал неловкость, прикусил губу. Н-да, это не князья Артедайна…

Заговорил Неистовый:

«Скажи ему, мы знаем, что он открыл Кольцо Воды…»

– Я слышу тебя, сын Феанора. Ты можешь говорить со мной напрямую.

Выяснять, почему Келеборн видит его, хотя видит первый раз, – было некогда. Не нужен посредник – и отлично.

«Владыка Келеборн, ты знаешь, как сейчас меняется мир. Ты знаешь, как сейчас, когда прошлое еще не умерло, а новое еще не родилось, когда всё шатко и неопределенно – как сейчас удесятеряется каждый удар по силам Врага».

– Или по темным силам, не им сотворенным, – кивнул повелитель синдар.

«Сейчас мы можем уничтожить этих тварей легко и быстро».

– Ты говоришь мне «мы»? – приподнял бровь Келеборн.

Сын Феанора закусил губу. Потом вскинул голову и посмотрел синдару прямо в глаза:

«Владыка Келеборн, между нами столько крови, что мне никогда не искупить этого. Но Хэлгон прав: сейчас не Первая эпоха. И хотя у тебя есть право на гнев…»

– Право на гнев… – медленно произнес Келеборн, словно пробуя эти слова на вкус.

Он встал, прошелся по поляне, взглянул на поднимающийся над лесом узкий серп луны.

Вернулся к собеседникам. Проговорил, взглянув на Элронда:

– Вы, Королевский дом нолдор, полагаете гнев чем-то вроде драгоценности, владеть которой имеете право лишь вы и те избранные, кого вы сочтете достойными этого. Мы же, синдары, считаем гнев сродни болезни… которой, увы, можно заразиться и страдать от нее долго и тяжело, но от которой мы рано или поздно излечимся. Ибо искусство наслаждаться своей болезнью нам недоступно.

Он обвел собеседников спокойным взглядом.

– Сколько воинов тебе надо, сын Феанора?

На следующий день он говорил Келегорму:

– Не всё так просто, как кажется в свете луны. Уничтожить уже мертвое – не так просто…

«Я знаю».

– … и не каждый из тех воинов, что сейчас с нами, достаточно силен, чтобы помочь тебе.

Неистовый кивнул, не перебивая.

– И ты должен понимать, что не каждый…

«Я понимаю, – резко выдохнул тот, – что мне нужны не нандорские лучники, а уцелевшие синдары Дориата. И я понимаю, что именно они не захотят идти со мной».

– Иные – не захотят. А иные – напротив.

Келеборн чуть улыбнулся:

– Не суди о нас по Элронду, хоть он и сын Эльвинг.

«Я сужу о вас по Белегу».