Эльфдом (ЛП)

Перемещение детей было воистину невероятной задачей. Их накачали сайджином, так что кроме Радости все спали беспробудным сном. Персонал больницы застелил матрасами грузовой отсек его пикапа, и они уложили туда детей как котят в корзинку. Царапина устроилась на заднем сиденье и, доехав до его квартиры, помогла перетащить детей и матрасы в свободные спальни. Масленка знал, что он делает это во благо, но все равно чувствовал себя ужасно виноватым за то, что выкрал их в бессознательном состоянии из больницы и отвез к себе домой.

К счастью, Масленка поселил Радость в большую гостевую спальню, так что там еще оставалось место для Зарослей Рогоза и Уточки. Шелест Листьев и Ячменное Поле отправились в другую спальню, больше похожую на огромный шкаф. Ему надо будет установить двухъярусные кровати, чтобы дети не спотыкались о матрасы. В больнице им выдали только простыни, так что он должен найти пять теплых одеял до наступления холодов. Завтра он отправится на поиски одежды и обуви. У него только четыре набора посуды. Кладовая на половину пуста.

Новые обязанности надвигались на него как выплывающий из за тумана айсберг. Ему до ужаса захотелось выпить. Он открыл холодильник и уставился на блестящие бутылки с пивом. Его отец находил в них ответ на все маленькие проблемы жизни. Однако, это была немаленькая проблема.

Царапина от Шипа шелохнулась в сгущающейся темноте его квартиры, напомнив ему о своем присутствии. Она останется у него — если он повезет ее обратно к Краю, дети останутся в одиночестве. В своем наркотическом сне они были абсолютно беззащитны, Масленка не мог позволить себе покинуть их. Царапина только недавно прибыла в город и скорее всего не сможет пройти шесть миль до анклавов. Да какого черта, ему пришлось бы научить ее пользоваться подъемником, только чтобы она смогла спуститься с горы Вашингтон.

Желание выпить стало невыносимым.

«Хочешь чего-нибудь выпить?» — По крайней мере он не будет напиваться в одиночку. — «У меня есть узо, абрикосовое вино, медовуха». — Масленка собирал напитки, которые могут понравиться Тинкер, так как после превращения пиво ей опротивело. — «Воды?»

«Узо» — произнесла Царапина своим хриплым шелестящим голосом — «Пожалуйста».

Масленка на пару-тройку сантиметров наполнил пахнущей анисом жидкостью одну из стеклянных банок, которые он использовал вместо стаканов. Открыв бутылку холодного пива, он отнес ей «стакан» и прошел дальше на балкон, откуда открывался вид на Питтсбург. Подальше от искушения содержимого холодильника.

Она подошла, облокотилась на перила рядом с ним и молча пригубила напиток.

Обычно, все, кто к нему приходил, смотрели на лес, игнорируя город и любуясь густым ковром зелени. Когда наступала ночь, в Питтсбурге зажигались огни, и город становился похож на сверкающую арену цирка. Но его гости продолжали смотреть на блуждающие огоньки, танцующие в зарослях железного леса. Как будто расстилающийся внизу город был невидим.

Пока Царапина от Шипа изучала Питтсбург, Масленка вдруг осознал, что, не считая Тинкер, все его гости были людьми с Земли. Они отправлялись на Эльфдом в поисках новых и странных ощущений.

«Что думаешь?» — спросил он Царапину.

«Я вспомнила себя, когда мне было столько же, сколько этим детям. Тогда казалось, что уже знаешь все, что надо знать». — Она покачала головой. — «Я воспитывалась в Храме Холодной Горы». - воительница горько усмехнулась. — «После этой фразы ты должен быть поражен и восхищен».

«Снег падает на Храм Холодной Горы, дитя живого камня, твердой, сильной скалы» — Масленка пропел припев эпопеи Урожая. — «Даже мы в Питтсбурге знаем о Закаленной Стали. Я поражен и восхищен».

Она опять рассмеялась. В этот раз над его словами. — «Эта песня не оправдывает изолированность Храма Холодной Горы. Он находится в дне пути от ближайшего поселения, которое представляет собой не более чем ряды свинарников. Благодаря своему положению Храм Холодной Горы — это полноценный маленький мир в себе. Мы должны были сами выращивать себе еду, поэтому целыми днями мы только тренировались и ухаживали за посевами. Я ненавидела посевы, грязь, жуков. Ты работаешь, работаешь, а потом наступает зима, и надо начинать все с начала. Затем, в один прекрасный день Танец Выдры приехала навестить своего отца. Она услышала, как я ругаюсь на то, что уже в тысячный раз убираю эти чертовы сорняки, рассмеялась и принялась помогать мне, сказав, что уже нэ хэ когда ей в последний раз приходилось заниматься прополкой. Я была поражена. Как же ей удалось избежать прополки? Даже ее великий и знаменитый отец, Закаленная Сталь, боролся с сорняками».