Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)

— Друзей Брэма оказалось больше и они, — Хегельдер запнулся, подбирая слово, — наваляли пятерым эминэлэмцам. Те посчитали себя оскорбленной стороной и вызвали Брэма и еще одного — Элфера на поединок. Вот тут вмешались Лекс и Эридан.

Остин наклонил голову:

— А эти паршивцы зачем влезли?

— Так они кулаками махали побольше других, — рассмеялся Хегельдер, — да только эминэлэмцы побоялись вызвать противников посильнее и постарше, и вызвали младших. Естественно, Лекс и Эридан такого не стерпели и обозвали их трусами. Эминэлэмцы страшно оскорбились. Они отказались от битвы с Брэмом и Элфером, и вызвали Лекса и Эридана, обещав унизить учеников Габриэла на глазах всего замка.

Остин качал головой, вороша бумаги.

— А каким боком в историю вплели темного?

Хегельдер пожал плечом и откинулся на спинку:

— Так Одэрэк виновником случившегося объявил Габриэла. Во всеуслышание заявил, что исчадие ночи опасно, что своих учеников он превратил в сущих дикарей, что ему нельзя доверять обучение детей и еще…

Хегельдер запнулся. Остин сердито сказал:

— Продолжайте.

— Сказал, от него необходимо избавиться: заковать в цепи и бросить в подземелье, а еще лучше повесить вниз головой на заднем дворе, как опасного преступника.

— Даже так, — процедил сквозь зубы Остин.

— Да, — вздохнул однорукий, — так, Орлиный Глаз.

После королевского советника к владетелю Ательстанда заглядывали еще трое: поделиться «правдой», и, наконец, после обеда соизволил явиться его владычество Одэрэк Серый Аист.

Звонкий и надтреснутый голос шипел в уши Остина знойными суховеями жарких аллеурских пустынь, полных горячего песка, раскаленных камней и злобных привидений, а холодные карие глаза прожигали молодого лесного эльфа кипящим ажинабадским солнцем, как жгли лысины орков-степняков.

Валларро огладил волнистые волосы цвета расплавленной меди и натянуто улыбнулся — он ждал поддержки, но Остин заговорил, и Одэрэк вздрогнул от бессильной ярости.

— Скажите, за что мне заковывать лорда Габриэла в цепи? За то, что он третий месяц несет дозор на самом опасном участке стены? Или может за то, что отвел от нас гоблинский легион и спас приют? Ах, — ядовито потянул одноглазый эльф, — я понял! Прикажу схватить его за то, что взялся учить мальчишек умению постоять за себя! Вы правы! Достойный повод!

— Как ты смеешь смеяться надо мной, наглец! — Вскипел жалобщик, прыснув звонким голосом, точно древние колокола ужаса. — Я валларро! Владыка! Мое слово закон! Я говорю, остальные исполняют! Или ты забыл законы нашего народа и тебе необходимо о них напомнить, нареченный Орлиным Глазом?

— Ваше слово чтили законом в Эмин Элэме, Ваше Сиятельство. Здесь у вас нет власти, — жестко отрезал Остин. — Если мне еще раз донесут, что вы сеете смуту и смущаете моих гостей страхами, вас изгонят. Вот вам мой ответ.

Одэрэк Серый Аист был ошеломлен. Он медленно отступил на шаг.

— Ты обезумел, сын Эрлиндора!

— Увидимся на поединке, — непринужденно улыбнулся владетель и, сев за стол, закончил неприятный разговор.

— Эридан, откажись. Белый Лебедь не для того спасала тебя из плена, чтобы ты бездумно бросался на рожон, — голос Арианны звенел пугливым ручейком, сбросившим ярмо суровой зимы.

Девушка сделала шаг и протянула к брату руки, коснулась щеки, но Эридан выскользнул из объятий.

— Я принял вызов, сестра. Если откажу, кем стану в глазах друзей и учителя?

— Они старше и опытнее тебя и Лекса, — вздохнула Арианна. — Они покалечат вас.

— Эти наглецы не коснуться нас и пальцем, — гордо расправил он плечи и развернулся. Изумрудные глаза горели доблестью, лицо озарял свет отваги. — Твои тревоги напрасны. Поверь, я уже не тот Эридан, что был раньше. Теперь я воин. А воин не бежит от боли, врага и судьбы. Так лорд Габриэл говорит.

— Габриэл против поединка!

— Пусть! Я не отступлюсь!

С заднего двора послышались шум и голоса, звон ссыпаемого на землю холодного оружия, треск огнива о кресало. Через минуту в вечернем холоде заиграли сполохи огоньков.

— Мне пора.

Эридан исчез в переходах замка. Арианна прикрыла глаза пепельными ресницами и опустила голову — сердце девушки нестерпимо ныло, предчувствуя беду.

… Закатные огни, горевшие на вершинах Драконовых гор, стекали по склонам бардовыми реками, но под сенью высоких стен ширились сумеречные тени, потому-то внутренний двор залили светом, а место битвы огородили ровным кругом горящих фонарей. И хотя поединок носил шуточный характер (сражаться полагалось до тех пор, пока один из бойцов не признает поражение), на задний двор высыпала чуть ли не половина обитателей приюта.

Кутаясь в теплые плащи, обшитые мехами, и шерстяные накидки с просторными капюшонами золотоволосые солнечные эльфы и их серебристоволосые лесные сородичи ежились под ледяными порывами зимнего ветра и негодовали.

— Неблагодарные, — певуче проговорил один, — пришли сюда обездоленные и лишенные дома, получили теплую постель и горячую чашу еды, и вместо благодарности затеяли драку.