Эльфийская сага. Изгнанник

За спиной раздался горестный вздох. Потом еще. Темный эльф обернулся — безучастное лицо осветил лунный луч, стек по волосам, рассыпанным на рельефных предплечьях и груди. У окна, спрятав руки в широких светло-зеленых рукавах, стоял Остин. Он любовался белым сиянием звезды Норвэн, чаровался темно-желтым Астэром, поражался яркости созвездия Льва и растекался океаном отчаяния и горя. Кожу Габриэла кусали незримые шипы Остиновой тоски, а сердце леденил бездонный холод безответной любви. Если одноглазый так страдает, значит — он открылся Арианне и… получил отказ.

Шерл отвернулся к огню. Ранимые натуры светлых сородичей раздражали его, вызывая лишь недоумение и смех. Однако, прислушавшись к себе, он понял, что испытывает не только коварную насмешку над чувствами отвергнутого, но и ревнует. Что?

Габриэл стиснул зубы и резко наклонил голову — на юное лицо посыпались мягкие пряди. Ревнует? Белого Лебедя? К Остину? Невозможно! Темные эльфы не ревнуют! Скорее на Ледяных Островах вырастут цветы, ирчи Прибрежных Гаваней сложат оружие и возьмутся сеять и пахать, а король высокогорных эльфов Иллиодор выступит из колдовских теней Эль'Эвена и примкнет к Хегельдеру и светлым валларро.

Новый горестный вздох растекся по мглистой комнате плачем летнего ветра. Габриэл сморщился и грациозно встал. Подхватив ножны с мечом, он бесшумно скользнул к двери.

— Куда ты? — Голос Остина отливал надломленностью.

— Выйду на воздух, — ответил он, не оборачиваясь, и захлопнул дверь. Находиться подле души, терзавшейся безответной любовью, он больше не мог.

Где блуждал шерл и какие тайны хранил в глубине каменного сердца, было ведомо ему одному. Но когда он вернулся «Волшебный Цветок», на лестничном пролете его поджидал недовольный Мардред.

Габриэл остановился у первой ступени и скрестил руки. Невозмутимый и бесстрашный вид высокого и утонченного исчадия, сокрытого серебром дорожного плаща привел огра в бешенство. Юный темный эльф смотрел холодно и властно, так же, как в былые времена это делал король Умбер Кривоносый и бранные слова сорвались с огровых губ сами собой.

Выслушав, Габриэл остался безразличен, как кладбищенская тишина:

— Это все?

— Троллева мать! Да я тебя, мальчишка, своими руками удавлю! — Проревел гигант.

— Встань в очередь, — холодно посоветовал шерл и оттолкнул его плечом. — Дай пройти.

Несмотря на легкость, бесшумность и птичью изящность присущую эльфийскому народу — сила его удара едва не опрокинула здоровенного огра через перила. Лишь зацепившись палкой за узорного льва, он устоял на одной ноге. Зеленая пятерня размером с тележное колесо выскочила вперед и стиснула раненое плечо изгнанника. Габриэлу потребовалась вся его выдержка, чтобы не издать стон боли и удержать на бледном, красивом лице маску невозмутимости. Он развернулся и, стряхнув гигантскую лапу, прошипел:

— Не забывайся, Мардред.

— Я знаю, твою подлую душу, лорд главнокомандующий, — рявкнул зеленокожий. — Говори, куда ходил?

Темный эльф воинственно промолчал.

— Тебя не было два часа, — огр обдал его зловонным дыханием. — Решил нас предать?

— Что за чушь? — Вскипел Габриэл и его глаза отсветились серебром.

— Может ты и провел Остина и Арианну, но не меня. — Изо рта Мардреда летели вязкие слюни. — Я знаю, что ты ведешь нас в ловушку. Нет никакого Блуждающего Моста, я прав? И на Троллевый рынок ты не собираешься. Ты несешь карту своему королю! Кости Эвенна Белоокого, как я раньше не догадался! Вот почему флот исчадий ошивается поблизости! У вас здесь встреча? Да? Ты уже отдал ее? Или собираешься? Когда? Где?

Только сейчас парень почуял кисловатый аромат браги, исходивший от великана.

— Ты пьян. — Презрительно фыркнул он. — Иди, проспись.

И неуловимо взлетел на второй этаж сгустком темного света. Его ледяной голос пригрозил из полутьмы:

— Не смей больше следить за мной, огр.

* * *

… Едва рассвело, путники покинули Эйр-Шир и забрали на север. Габриэл свернул с дороги в каменистые дебри и направился в глухие, враждебные леса.

Вязы сходились так близко, что в некоторых местах образовывали сплошные своды и скрывали небо и летнее солнце. Кусты превратились в непроходимые заросли, полянки поросли пучками колючего чертополоха и напоминали дикий пустырь в упадке и запустении. Остин и Арианна поводили плечами, ощущая гнет злобных сил, следивших за ними из-за каждого ствола и из каждого оврага. Белоснежный альбинос щерился, рычал и срывался на хрип в темные участки, залитые светом блуждающих огоньков. Мардред скалил клыки и хватался за рукоять, заслыша шорох трав или бульканье озер. Только темный эльф оставался спокоен и не страшился ужасов дремучего мира. Он часто останавливался и чуть заметно шевелил ушами, будто прислушиваясь, и снова смело продолжал путь.

Лесная тропа взвилась на лысый холм, а оттуда потекла каменистым берегом в змеистых трещинах и провалах. Шумела черная вода. Серый пух облаков, обгоняя солнце, катился на запад. Тени двигались по углам стремительно приближающегося Тролльботна, походившего на оскал закаменевшего чудовища.