Эльфийская сага. Изгнанник

… Солнце закатилось за ту сторону суши, и над берегом Тролльвана пронесся ураганный порыв. По зеленой воде побежали круги. Листья шумно зашуршали о камни. Мраморные одежды светлых эльфов и роскошное черное облачение темного шерла затрепетались, как полотна королевских знамен. Синий луч взошедшей луны прожег облачные одеяла и осветил холмистую долину. Внезапно занавес теней затрепетал, и привычную картинку перечеркнула щель, ведущая в иное измерение.

— Кости Эвенна Белоокого! — Взрычал огр. Забыв о сломанной ноге, он вскочил лихим зайцем. — Это правда!

В огне ярких звезд полыхнули грандиозные стальные опоры, соединенные двумя готическими башнями не меньше пятидесяти ярдов в вышину. По железным креплениям моста побежали отблески белой луны. Прочные канаты в десятки легуа [1 легуа — от 4 до 6,6 км] загудели голосами штормовых бурь. В одной из ближайших опор размером с замок проступили очертания ворот, подсвеченных алыми огнями тролльего мира. Раздался скрежет. Створы распахнулись, выплескиваясь водопадом света, невообразимого гомона, треска колес, стука копыт, свиста и клубов пара.

Габриэл холодно улыбнулся.

— Нас приглашают.

Изумрудные глаза Арианны вспыхнули, а сердце переполнила радость:

— Надежда еще есть.

Глава 16. Продавец грез

Нет ничего сокровенного, что не открылось бы,

и тайного, чего не узнали бы

(Лука, 12:2)

Перо в умелых пальцах мастера переводов выводило на пергаменте замысловатую вязь. Настольная лампа то и дело дрожала, падая на стол косой линией золота. Он поднял голову и шикнул — свет выровнялся. Роившаяся в стекле вереница волшебных огоньков, добытых алхимиками квартала Ртутной Луны из морских жемчужин, собранных с кипящего дна Вод Океанского Света, притихла. То-то же.

Перо окунулось в чернильницу и снова коснулось бумаги. Новое рунное плетение пополнило ряд переведенного текста со старинного гоблинского наречия хитка-занту. Мостовой тролль похихикал — речь шла о каком-то древнем рецепте бессмертия, найденном в ущельях Беллийских гор кем-то из гоблинов.

Ингредиенты были более, чем странными: «В молоко дракона, убитого в миг солнечного затмения, добавить перетертый корень ползучей игарки и измельченную пыль упавшей звезды. Тщательно перемешать и вскипятить. В полученное зелье влить сок бузины, найденной на заброшенном кладбище и досыпать скорлупу яйца, снесенного черной одноногой курицей в ночь летнего солнцестояния…»

Черные гоблины возомнили, что будут жить вечно? И смех и грех, подумал он.

А вообще-то, Сирикус Лавво давно отошел от дел и держал Лавку Переводов скорее для прикрытия, нежели заработка на жизнь. Но отказать старому другу, заявившемуся на Троллевый рынок из горного селения Барсо, не смог. Тот осыпал его золотыми слитками и попросил перевести ажурные символы, вплавленные в серебро магической дощечки не раньше Эпохи Темного Рассвета, обещав вернуться через две полных луны.

Времени было хоть отбавляй и переводчик, потянув одеревеневшую спину, поглядел на стеллаж с поющими шкатулками. Он был не стар и не молод, а как говорили его родичи — в самом расцвете сил. Да и внешность у него была — одно загляденье, по крайней мере, местные троллины мечтали захомутать Лавво в мужья который год. Мутно-зеленые глаза торчали навыкат, огромный распухший нос глядел картофелиной, в щели рта роились крупные, острые зубы, по коричневатой сморщенной коже вились побеги липких лишаев, густые волосы лежали на плечах спутанными водорослями, из правого уха росло деревце, покрытое ядовито-зеленым мхом. Его голос звенел скрежетом эльфийского клинка о кости желтых великанов Шар-Рахри, а смех выл волчьим ревом, вплетенным в северные ветра Драконовых гор.

Надо сказать, мостовые тролли сильно отличались от своих свирепых собратьев, рожденных чревом Роковых Скал. Те питались камнями и сырым эльфийским мясом, были тупоголовы и вонючи; больше всего на свете они страшились палящего солнца и от того всегда прятались под броней. Не походили мостовики и на низких трусливых троллей из пещер и гротов Алых Хребтов; эти либо вступали в ряды наемных войск и резали, жгли и крушили, либо тряслись над сундуками с тоннами солнечных рубинов, дымчатых опалов, кровавых гранатов, лазурных сапфиров, натасканных со всех уголков равнины Трион. Здешние тролли не боялись солнечных лучей, не питались сырой плотью и не терпели беспорядка, а еще их злые, скупые сердца боготворили деньги и развратную любовь.

Лавво перевел взгляд алчущих глаз на полки, заставленные свитками и рукописями. По кипам полуистлевших книг бегал пузатый таракан с глянцевым брюшком. Стопка старинных манускриптов блестела толстым слоем пыли, шурша краями, как листья на сквозняке. В ворохе пожелтевших страниц, вырванных из фолиантов ведьм, устроил гнездо волосатый паук с сомном горящих глаз-бусинок.