Эльфийская стража

— Здравствовать тебе, Полночь. Видишь, настал мой черёд к тебе в гости являться. Хоть и незваным, ну да тут мы квиты. А про свисток твой… оставил его дома. Вдруг он мне там нужнее будет, когда вернусь. Тут мало ли что случиться может, вдруг потеряю…

Эльф, в вычурной шапке с ещё более длинным изумруднозелёным пером от невесть какой птицы и плотных, в обтяжку («и это не как у всех!»), рубахе и коротких, до колен, портах, казался свежим и бодрым. Лишь от последней фразы Лемеха по не имеющему возраста лицу пробежало нечто вроде лёгкой тени.

— Не потерял бы. Впрочем, не взял — значит не взял. Так ты о сыновьях печёшься, Лемех?

— Удивляюсь догадливости твоей, Полночь, — усмехнулся хуторянин. — Их у меня свели бесчестно, обманув, чарами головы задурив. Не по совести делано, Полночь, не как меж соседями принято. Но видишь — я к тебе сам пришёл, один. Другие хутора-заимки не поднимал, народ с топорами да рогатинами не сзывал.

— Не зря ж я тебя самым разумным из всех порубежников считаю, — невозмутимо ответил эльф. — Привет тебе, Найда. Спасибо, что хозяина своего довела-сохранила, — совершенно серьёзно проговорил он, обращаясь к верной спутнице Лемеха. — Ничем хорошим бы не кончилось это, сам понимаешь. Сам наши капканы видел. Найда тебя одного провела, вы вдвоём проскользнули, а сколько бы соседей твоих там осталось?

— Так на улице стоять и станем? — увёл разговор в сторону Лемех. — Вежество, я смотрю, у ваших тут не в чести.

— Прости, — Полночь смутился. Кажется, даже искренне. — Идём ко мне. Поговорим.

— А кони? Найда-то со мной, а они?

— Не волнуйся, — слегка раздражённо бросил эльф. — О них позаботятся.

— Так же, как Борозда о моих сыновьях позаботилась? — врубил хуторянин.

— Идём, идём, — поторопил его Полночь. — Потом говорить станем. Вон, к лошадям твоим уже идут.

— Это кто такие? — насторожился Лемех. — На ваших вроде как не похожи…

— Вот упрямец, — вздохнул эльф. — Твои сородичи, не видишь, что ли? Молодшие, как вы говорите. Из Эльфийской Стражи.

— Marmod brissiger, значит, как у вас говорится? — сощурился ветеран «Весельчаков».

— Ты уже и это узнал? — эльф поднял бровь. — Ловко, Лемех.

— Тоже мне, ловкость! — фыркнул тот. — Ваши ж дозорные её так прозывают. А на глухоту я покаместь не жалуюсь.

— Что ж, пошлю весть, чтобы при тебе и нашей речью язык бы не распускали, — засмеялся Полночь.

Вместе с Найдой Лемех поднялся в один из домиков на нижних ветвях лесных исполинов, что окружали площадь.

— Твой дом-то? Тесновато живёшь, однако, — бесцеремонно огляделся Лемех.

В крошечной каморке, и впрямь похожей на птичье гнездо, помещался лишь плетёный гамак с одеялами, пара стульев — вытесанные из цельных пней. Крошечный столик, на стенах развешаны несколько плащей и пара луков с колчанами.

Ничего особенного, ничего, что рассказало бы хоть немного о характере хозяина.

— Да и бедновато, — продолжал Лемех.

Полночь смотрел на него с лёгким укором.

— Будет тебе, Лемех, будет, ссориться нам ни к чему. Месяц бы тебе уже давно голову б срубил, не в обиду тебе будь сказано.

— Это мы ещё б посмотрели, кто кому чего бы срубил.

— Не кипятись, сосед, не кипятись. Мне ведь передали, что ты в Стражу вступать пришёл. Верно? Или думаешь сыновей вернуть?

— А ты как думаешь, Полночь, эльф высокородный? — Лемех тяжело взглянул на собеседника.

— На вопрос вопросом отвечаешь?

— В Кинте Ближнем научился, в Аррасе, — ухмыльнулся Лемех.

— Слушай, сосед, давай напрямик, — Полночь, похоже, начал терять терпение. — Сыновья теперь наши. Они так решили. Так выбрали. Я тебя понимаю, но, прости, Борозде я не указчик. Она сама себе госпожа, и даже Месяц, её жених, слова тут не имеет. Жаль мне, что так вышло. Но, поверь, и для мальчишек твоих, да и для тебя тоже — всё к лучшему.

— Ты говори, Полночь, говори, — Лемех откинулся, левая рука упала на загривок Найды, пальцы неспешно почёсывали собаку за ушами. Та аж зажмурилась от удовольствия. — Расскажи мне, почему я счастлив должен быть, обеих сыновей лишившись. Что с хозяйством моим станет, как состарюсь? Кто меня с женой лелеять-покоить станет, когда годы наши придут, как мы сами тестя с тёщей наших лелеяли до их последних дней?

— Вступи в Стражу, — пожал плечами Полночь, — и всё разрешится.

Несколько мгновений Лемех помолчал, вглядываясь в лицо эльфа, да так пристально, что тот невольно поёжился.

— Что тебе опять не так, сосед? Прямая ж выгода! Княжьи подати, церковную десятину — побоку. Нам двадцатый сноп — право же, невелика тягота. Что сверху продать захочешь — уплатим золотом. Вы, люди, золотишкото любите, а у нас его девать некуда. Мы колец да украшений немного носим, из золотой посуды не едим, нам Лес всё даёт. И с сыновьями рядом будешь.

— С сыновьями я и так рядом, — медленно сказал Лемех, по-прежнему не сводя с Полночи пронизывающего взгляда. — Потому как если мы добрые соседи, лишь изредка, бывает, ссорящиеся, — так кто ж мне помешает к ним в гости прийти? Или их на побывку позвать? А, Полночь?

Эльф осёкся.