Эльфийская стража

— Я не девчонка, — шевельнулись ветви. — Я Хранитель! Хранитель и Страж! Страх и ужас Ниггурула! Чудовище внизу дрожит пред нами! Мы заставляем его трепетать! Оно бежит от одного нашего появления! Мы рвём его тварей, мы убиваем их тысячами, наши корни пьют их отравленную кровь, лишь делая нас сильнее!

— Зарёнка! — яростно выпалила Борозда.

— Что, девочка наговорила лишнего? — Лемех повернулся к эльфийке, криво ухмыляясь. — Не успели научить всему? Ну да, она ж всего как день один сделалась хранителем. Истинной Эльфийской Стражей, так?

— Скажи ему! Скажи, Борозда! — взвизгнула и Зарёнка. — Мы вечные воины, мы великие защитники, обороняем его ничтожные хуторишки, где такие, как он, прозябали, как… как гусеницы, как муравьи, без смысла, без цели, без…

— Это говорит не Зарёнка, — оборвал существо Лемех. — Она и слов-то таких не знала! Что ты у неё с головой сделала, ведьма?

— Всего лишь научила не быть овцой! — с яростью, не уступающей Лемеховой, прошипела Борозда. — Всего лишь открыла ей глаза! Научила говорить! Она теперь не гусеница, не муравей, не бабочка-однодневка, не овца, думающая лишь о брюхе да приплоде!

— Ну её и нет больше, — в упор сказал Лемех. — Нет больше Зарёнки, дочки моего соседа, которую я себе в невестки приглядывал. Нет её. Померла. Здесь, в яме, у меня на глазах. И я тебя не убил, Борозда.

— Ручонки коротковаты, человече! Не так-то просто убить эльфийскую волшебницу, даже Гончие Крови не сумели!

— Они тебя не дожрали только потому, что мои стрелы вернее ваших били! — рявкнул Лемех, сбрасывая предостерегающе лёгшую на плечо руку Полночи. Ни тот, ни Месяц так и не сказали до сих пор ни слова, оставляя весь разговор на долю человека и эльфийки. — А знал бы, чем дело кончится, — отдал бы тебя им на поживу, ей же ей, отдал бы, Спасителевым именем святым в том клянусь!

— Может, и отдал бы, — глаза Борозды метали молнии. — А только я первую часть нашего уговора выполнила. Хотел Зарёнку живой увидеть — вот она тебе, изволь. Никакое не дерево. Выполнила я своё слово, человек? Впрочем, нет, не говори. Не нужны мне твои слова. Я знаю, что выполнила, — никто из вашего рода меня судить не будет! Не посмеет!

Полночь осторожно кашлянул.

— Быть может, стоит покинуть сие место?

— Да-да, — вдруг поддержал его Месяц. — Лемех увидел то, что требовал. Человеческая девушка жива. И больше того, довольна.

Молчавшая до этого Зарёнка — слово и впрямь уснула — взмахнула ветвями-руками.

— Довольна ли? Да я теперь… я теперь не я, я теперь — ух! Я могу кусты растить, могу, если надо, Гончую поймать и задушить, могу… могу по лесу ходить!

— Это ты уже говорила.

— И больше не надо навоз из-под коров выгребать! — взвизгнула девушка. — И слушаться никого не надо! Я сама знаю, что делать! Борозда мне только советует!

— Она счастлива, Лемех. Она будет жить долго-долго — когда и хутор твой сгниёт от старости без следа, — будет странствовать по нашему лесу, будет учиться видеть всё дальше и дальше, обретать силы… и в конце концов такие, как она, покроют весь Ниггурул! Птица никогда не сможет вырваться!

— Вам нужны такие, как она, потому что человеческая сталь разит лучше вашей? Хранители из жилистых да жизнью битых мальчишек наших и девчонок лучше получаются? Верно, да?

— Верно, — после паузы признался Месяц. Полночь метнул на него гневный взгляд, удивив Лемеха. Скорее подобных слов он ожидал именно от Полночи. — Вы лучше. Сильнее, злее, решительнее. И… Птица вас боится. Не ведаю почему, никто из наших не ведает, но — боится.

Лемех молча и медленно кивнул. Каково было гордецу-Перворождённому признаваться, что жуткое, по его вере, чудовище под Зачарованным Лесом страшится не своих извечных тюремщиков, но каких-то жалких людишек?

Так что ж, соглашаться с ними? — смятенно подумал хуторянин. Признаться, что Зарёнка таки да, жива? Хоть и изменилась страшно? И к ответу её за содеянное не призовёшь. Разве что под корень срубить — но что тогда с ней сотворится?

— Где мои сыновья? — наконец выдавил он. — И Зарёнка за смерть своих должна…

— Ничего она никому не должна! — оборвала его Борозда. — Мало людей гибнет у вас там? Мало пожаров случается? Это — цена. Они погибли, чтобы у Ниггурула появился ещё один страж. Страж, что не даст Гончим Крови разбойничать в людских же пределах. Не даст жрать других. Это-то тебе, надеюсь, понятно?

Проклятая. И что теперь, на самом деле, остаётся делать? Девчонка — убийца, по людской мере полагалась ей смерть, да не быстрая и не лёгкая.

— Где мои сыновья? — наконец повторил он.

Губы Борозды искривились — не то злобная, не то торжествующая ухмылка.

— Значит, с девочкой мы покончили? Убедился, что Стражей никто в простые дубы или там ёлки не превращает?

— Хуже, — пробормотал Лемех.

— А сыновья… Они не хотели тебя видеть, ни один из них. Но Месяц сумел уговорить.

— Хотя чего мне это стоило!

— Честь тебе и хвала, достойный, — Лемех постарался, чтобы это не прозвучало совсем уж оскорбительно. — Только дайте мне поговорить с ними без ваших ушей. Длинных и остреньких.

— Мы не виноваты! — вдруг покраснела Борозда. — Грубо, Лемех, очень грубо!