Эльфийский бык (СИ)

— И за нее тоже… ну да не тебе рассказывать. Деньги, власть. Ресурсы. Чем род старше, тем больше у него было возможностей получить все это. И те, кто получал, богатели и властью ширились. А вот Вельяминовы отчего-то сидят в своем Подкозельске, который деревня деревней, и носа в столицы не кажут. Должностей не требуют, девиц своих на невестины ярмарки не возят, как и сами на них не ходят…

— Может… — Кошкин пальцем ткнул в папку, содержимое которой до сих пор оставило горькое послевкусие, которое кофеем не смыть.

— Да нет, они и до той поры как раз-то… точнее, как раз до этой самой истории о Вельяминовых не то, чтобы не знали, но такое вот… знаешь, случается ощущение обычности, что вроде бы и есть такие, но где-то там, далеко… если бы касалось человека, я бы сказал, что имеет место отвод глаз. Но чтобы на весь род наложить? И главное, нельзя их вовсе затворниками назвать. В столице являлись, дела опять же вели со многими купеческими домами.

— Сыры продавали?

— Главным образом… я ради интереса поискал. Если лет пятьдесят тому Вельяминовские сыры многим были известны, то теперь лишь в «Метрополе» и удалось отыскать… золотые, право слово. И как сказано, купить их можно исключительно по записи. А запись на некоторые сорта на пару лет, я тебе скажу.

— Тогда откуда долги-то? Если золотые и по записи…

— Вот и это мне интересно… весьма интересно… как и то, отчего тот же «Метрополь» сыры закупает у некоего Свириденко… — князь слегка призадумался. — Весьма… одиозная личность.

— А сыры-то неплохие?

— Неплохие? Скажем так… я в очередь вписался… и даже почти решил взятку предложить, но потом подумалось, что как-то оно… неудобно, что ли. Да и еду в Подкозельск. К истокам, так сказать… авось и получится о прямых покупках договориться.

На лице Чесменова появилось премечтательное выражение, впрочем, держалось оно недолго.

— Так вот, Вельяминовы жили себе тихо, впрочем, от службы государственной не уклонялись. Время от времени кто-то из рода в армию шел… прочие растили там коров, коз и кто еще молоко дает…

— Пингвины?

— Вы тоже этот бред смотрели? — оживился князь.

— Присутствовал, так сказать, при рождении великой идеи освоения Арктических просторов, — Кошкин надеялся, что голос его звучит в достаточной степени серьезно.

— Вот-вот, так всем и говорите, а то… мало ли. Но пингвинов, думаю, в Подкозельске не держали… к Вельяминовым возвращаясь. Жили они, женились… как понимаю, без оглядки на родовитость и порой даже приданое.

— Вы хорошо успели поработать.

Кошкину подумалось, что Чесменов не зря славился своей дотошностью. И вправду въедливый, если не поленился родословную проверить.

— А то, никогда не знаешь, что в деле пригодится… так вот, обычно пару искали средь соседей ближних или дальних, пока Михайло Вельяминов, служивший при гвардии, не обручился с девицей Пашкевич, Феодосией. Причем вторым браком. От первого у него дочь осталась.

— Людмила.

Эту часть истории Кошкин уже знал.

— Она самая. Позже появилась и вторая девочка, Любава. А вот тут некоторые интересные моменты… сколь понимаю, Феодосия привыкла к красивой жизни, поелику осталось семейство в Петербурге. Людмила же, жившая до того с дедом, отправилась в пансион. Полагаю, старику не понравилась идея договорного брака…

— Это…

— В отчеты не попало? Меж тем в архиве имеется подписанный договор. Людмилу Вельяминову сговорили за некоего Свириденко Потапа Игнатьевича… и вот ты говорил, зачем та история… затем, что жаловались аккурат на некоего Свириденко Игната Потаповича…

— Погоди…

— Сын, — подсказал князь. — Того самого Потапа Игнатовича. Договор весьма любопытный, к слову… начиная с того, что на момент его подписания невесте было шесть, а жениху — двадцать шесть. Свириденко — род купеческий, титулом обзаведшийся относительно недавно. Богатый… и в день подписания договора некоторые закладные Михайло Вельяминова оказались погашены. Да и банковский заем, им взятый, выплачен.

— Вот… — Кошкин и не нашелся, что добавить.

Чесменов криво усмехнулся.

— Практика договорных браков вполне обычна. Это сейчас вон свобода воли, самовыражения… индивидуальность… во времена моей молодости был род и его интересы. Только сомневаюсь, что этот брак был в интересах Вельяминовых. Да и не вышло ничего. Договор по итогам этой вот историйки, которая в бумагах сохранена, был расторгнут в одностороннем порядке. Полагаю, Свириденко оскорбились до глубины души, а оскобленными, выставили к Вельяминовым счет немалый. Оказалось, что Михайло Вельяминов множил долги с небывалой легкостью… старый Вельяминов кое-как выплатил… тогда-то и пришлось продавать земли.

— И скупил их этот… Свириденко?

— Именно. Он женился… жена родила сына. И тихо скончалась.

— Сама?

— Жалоб и заявлений не было. Может, и сама… хотя с чего помирать одаренной и сильной девице, если дитя у неё от немага, а потому перенапряжение силы вряд ли возможно.

— Людмила Вельяминова тоже умерла.

— Вот! Как и ваша матушка… извините, если лезу не туда.

— А если скажу, что не туда, перестанете лезть? — поинтересовался Кошкин.

— Не дождетесь. Это… весьма показательный пример.