Эльфийский подменыш

Великан напряжённо вглядывался в слово, и Элмерик вдруг заметил, что взгляд приятеля вдруг стал мутным, зрачки расширились, дыхание участилось. Орсон несколько раз сморгнул, мотнул головой и, ткнув пальцем в противоположный угол доски, сказал:

– У т-тебя т-тут в огаме тоже лишняя черта. И отстань от м-меня с чтением. П-пожалуйста.

Джеримэйн вытаращился на доску.

– Вот бесы, и правда лишняя… Ну ты и глазастый, а!

Бард не без удовлетворения заметил, как Джерри тщательно стёр «олуха» рукавом и лишь после этого поправил свою ошибку.

9.

После занятий Мартин с Орсоном по обыкновению отправились тренироваться на задний двор, а Джерри пошёл в деревню по какому-то поручению. Элмерик надеялся снова пригласить Брендалин на прогулку, но та с лёгким сожалением отказалась, напомнив ему о задании мастера Патрика. Девушка была права: уж лучше было всё написать прямо сейчас, пока события ещё не выветрились из памяти. Но Элмерик всё равно немного расстроился.

Вернувшись в комнату, он устроился у окна, разложил перед собой на столе писчие принадлежности и попытался собраться с мыслями. Но всё было тщетно: сосредоточиться не помогла даже кружка бодрящего травяного настоя, которую принесла ему Брендалин. Буквы словно прыгали перед глазами, не желая складываться в слова, и он мог думать о чём угодно, только не о задании. Шли часы, а перед ним всё ещё лежал нетронутый лист. Возвращаться на болота – пусть даже мысленно – совсем не хотелось. Элмерик сразу начинал думать о том, что было бы, если бы неизвестный спаситель задержался или вовсе не пришёл. Даже сейчас, когда самое страшное осталось позади, бард никак не мог успокоиться. Перед глазами то и дело всплывали ужасные лица болотных тварей, бледные руки тянулись к нему из темноты, заставляя содрогаться. Элмерик знал, что ещё не раз увидит этих тварей в своих ночных кошмарах…

Во время его странствий по Королевствам тоже бывало всякое. Опасности подстерегали на каждом шагу. В те времена, когда он был ещё совсем юн и не вступил в гильдию, его много раз обманывали, выкидывая на улицу в ночь без гроша в кармане. Тогда он научился брать в трактирах деньги вперёд, и только потом – играть и петь. Но в следующем же городке его избили до полусмерти и отобрали всю выручку. А ещё в одном селении, неподалёку от столичного Каэрлеона, ночные грабители позарились на его арфу. Остаться без инструмента означало бы для Элмерика голодную смерть, поэтому он выгреб из карманов всё, что было, бросил наземь (даже серебро) и убежал со всех ног, воспользовавшись замешательством лиходеев. Был и совсем глупый случай, когда незадолго до выхода в зал, полный уже разгорячённых хмелем гостей, у него пропал голос: не помог ни имбирный напиток, ни даже глоток обжигающего горло виски. Но он всё равно вышел к гостям и начал петь. Почти сразу послышались оскорбительные выкрики, в барда полетели объедки, а один из пьяниц швырнул в него осколком глиняного блюда и раскроил Элмерику висок. Хорошо, что лекарь оказался неподалёку и сумел быстро подлатать рану – теперь об этом случае напоминал лишь едва заметный тоненький шрам. А в один год зима выдалась особенно суровой, людям стало совсем не до развлечений, и Элмерик наверняка протянул бы ноги с голодухи, если бы один добрый человек не поделился с ним своими запасами подмороженной, немного подгнившей репы. В обычное время он на такое угощение и не посмотрел бы, но в те дни оно показалось барду лучшим лакомством. Ему и прежде случалось сбиваться с пути, забредать в гиблые места и чудом выбираться оттуда, но ещё никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным. Для простых обывателей его певческие чары были диковинкой, и Элмерик привык думать, что он чего-то стоит как чародей. Но среди Соколов его фокусы годились в лучшем случае для площадных увеселений или чтобы девиц в трактире впечатлить. Самонадеянность сыграла с ним злую шутку, и если бы не счастливый случай, все трое – и Джерри, и Розмари, и он сам – были бы уже мертвы.

Зато теперь сетовать было не на что: обучение шло полным ходом. Поблажек им никто делать не собирался, но трудности не пугали барда. Ему хотелось верить, что наступит день, когда он сможет войти в Чёрный лес без охранного знака мастера Патрика и не будет при этом шарахаться от каждого куста или тени. А болотные бесы сами сбегут в ужасе, сразу поняв, что с таким могущественным чародеем лучше не связываться. Эх, поскорее бы…