Эльфы и их хобби

Граница священной рощи была близко. Деревья здесь росли необычайно густо, кустарник и молодой подрост переплетались и стояли стеной. Роман так и не понял, само так получалось, или эльфы специально выращивали на пути непрошеных гостей непроходимые заросли. Непроходимые для человека, когда у него нет ни пилы, ни бульдозера. А вот эльф шагал не торопясь и даже умудрялся беседовать.

– Идти с тобой хотели многие, но я сказал, что раз ты говорил со мной первым, то мне и следует идти.

– А я и не слышал, как ты подошел ко мне.

Анетель усмехнулся, но смеяться не стал. В походе можно разговаривать, но нельзя хохотать.

– В ту минуту, когда ты сказал, что пойдет только тот, кто хочет. Иначе, как бы ты остался жив после слов Гладриэля, что тебя следует убить.

– Я и сам удивился, что еще жив.

Они остановились. Кустарник впереди кончался, ровное открытое пространство тянулось впереди, и там, совсем неподалеку, приземисто лепились бревенчатые строения мотеля «Гарцующий пони». Конечно, оттуда не могли рассмотреть две фигуры в плащах невидимках, но Роман заранее представлял растерянную физиономию самозваного Лавра Наркисса, когда перед ним предстанут удивительные путники, разговорами о которых он кормится последние три года.

– Нам обязательно заходить в людские селения? – спросил Анетель. Голос его был ровен, но Роман отчетливо ощутил тревогу лесного жителя. – Может быть, проще было бы пробраться к твоему кораблю неприметно, окольными тропами?

– На космодром не бывает окольных троп, – ответил Роман, – и мы пройдем туда открыто. Я был в Лориэне эльфом, ты будешь среди этого народа человеком. Никому в голову не придет поднять на тебя руку, и даже если кто-то станет смеяться, то в смехе не будет злобы. Пока мы идем по земле людей, мы будем ходить как люди.

И хотя эльфы не любят прикосновений, Роман подошел и взял друга за руку, чтобы ему было не так страшно.

Генри Лайон Олди. Мы плывем на запад

Tribute to J. R. R. Tolkien and his continuers

Авторы благодарят М. Фрая, А. Пехова, О. Громыко, М. Харитонова, С. Логинова, Ш. Врочека, М. Дубровина, В. Васильева, В. Зыкова, А. Романовского и других коллег за неоценимую помощь в создании этого рассказа.

– Ты кто? – в ужасе спросил Элронд.

Владыка Раздола, не знавший страха в битвах тысячелетий, пятился назад, рискуя свалиться в море. Вокруг него ошеломленно молчала Серебристая гавань. Изящные суда в пене белоснежных парусов, друзья по оружию, жены и дети, все, кто пришел проводить уходящих навеки, – казалось, небо, и то затаило дыхание.

– Ты кто? – повторил носитель кольца Вилья.

– Эльф! – каркнуло существо. Оно словно минуту назад выбралось из подземелий Барад-Дура, где Черный Властелин, хохоча, веками мучил его. – Ну ты, дядя, даешь! Разуй гляделки! Эльфы мы, потомственные…

Существо приплясывало на полусогнутых ногах, временами зависая в воздухе, как если бы ничего не весило. Минуту назад оно шустро ковыляло по доскам во главе целой толпы незваных гостей. Тело уродца было полупрозрачным. Кончик носа алел спелой малиной. Щеки густо испещрили склеротические жилки.

Вне сомнений, уродец чего-то ждал от владыки. Глазенки, красные и мутные, вперились в Элронда. Под глазами набрякли мешки цвета туч над Мордором. Изо рта на всю гавань несло перегаром.

– А ты кто? – пытаясь сохранять хладнокровие, спросил Элронд у второго визитера.

– Ну, эльф! – с вызовом рявкнул тот. – Мне каюту на троих!

Пепельно-серые, сплошь в перхоти волосы нахала падали ниже плеч. Он был смугл кожей, походя на уроженца Мустангрима. Черные вывороченные губы лишь усиливали сходство. Из-под верхней торчали клыки, достойные ночного упыря, кровожадного обитателя Могильников. Глаза горели двумя желтыми плошками. В них читалось намерение выгрызть требуемую каюту хоть у самого Балрога, явись демон на причал.

За спиной чернокожего висел кривой меч без ножен.

– Почему на троих?

– Бабы со мной! Любовь! У меня если любовь, одной бабы никак не хватает…

Он выхватил из толпы двух женщин, похожих на него как две капли воды. Разве что клыки у дам были длиннее и острее. С кончиков, напоминающих иглы, капала слюна. Губы первой красавицы, разбитые молодецким ударом кулака, висели оладьями. Под глазом второй виднелся кровоподтек – хорошо различимый, несмотря на цвет кожи.

Запястья обоих украшали многочисленные фенечки – веревочки с узелками.

– Вот! Мелисса и Сарисса!

Малорослые, субтильного сложения, Мелисса с Сариссой хихикнули.

– Змейссы!.. – простонал кто-то на ближайшем корабле. – Друзья, смотрите: змейссы и пиявссы!

Руки женщин покрывала сложная татуировка: змеи горели синим пламенем. Совсем как живые, гадины без перерыва шевелились, а от огня тянуло гарью аж до самых доков.