Эльфы средней полосы

– Скажи, все здесь, – пнул мешок ногой Антон Сергеич. – Скажи, мы привели хорошего мастера. Он молод, но много умеет. Очень ценный мастер, ювелир.

Инесса Сигизмундовна кивнула и заговорила, указывая на Руслана. Совсем непонятно, как-то по птичьи, с переливами. Из всего сказанного Махмудбеков разобрал лишь эльфийское «достойный мастер».

Высокий буркнул в ответ.

– Говорит, что этот не очень похож на мастера, у него лицо мошенника, – перевела Инесса Сигизмундовна. – Подозревает нас во лжи.

И, не дожидаясь ответа куратора, снова зачирикала, стягивая перстни с пальцев и передавая тому, что ниже. Гость рассмотрел их и протянул главному. Тот сжал перстни в кулаке, потом надел на пальцы, после небольшой паузы сказал что-то кратко.

– Они согласны. Где второй? – с явным облегчением перевела училка.

Антон Сергеич обернулся, махнул рукой. Хлопнула дверь, два бойца в черном, в сферах с опущенными защитными стеклами тащили к трапу упирающегося человека с голым торсом, обильно поросшим густой растительностью. Человек громко кричал, выкрикивая русский мат вперемешку с арабскими проклятиями. Руки его были связаны толстой веревкой. Хоть было темно, но Махмудбеков узнал этого человека. Видел в пятницу в коридоре душевой. Горец, полевой командир, имя, кажется, Ислям, о его ликвидации объявили по телевизору полгода назад и несколько раз показывали портрет.

Впервые в голосе главного из гостей прозвучало что-то вроде одобрения. Он сделал шаг со ступеней трапа, вдруг резко протянул руку и схватил горца за лицо, приблизил к себе, развернул так и так. Под накидкой, скрывающей голову гостя, сверкнуло голубым. Горец немедленно обмяк, и, если бы не удерживавшие его бойцы, точно свалился бы на бетон.

Тут Махмудбеков обнаружил, что стоит, крепко вцепившись в руку Инессы Сигизмундовны, а она не против, даже гладит его по запястью, но не сводя глаз с гостей. А высокий поднял руку, белая его ладонь была сильно вытянута, на кончиках длинных пальцев полыхнуло голубым огнем.

– Все хорошо, они довольны, – скороговоркой выдала училка, вдруг сама сжала руку Махмудбекова, прижалась к нему и прошептала в самое ухо: «Не бойся, все будет хорошо. Я так тебе завидую».

Почему-то это успокоило, нервная дрожь сразу унялась. Махмудбеков смотрел, как тот, что пониже, подхватывает под мышку горца одной рукой, а второй прихватывает тяжелый мешок и вот с таким грузом чуть ли не бегом поднимается по трапу. Один из тапков, в кои был обут горец, слетел на бетон.

– Пора, – шепнула Инесса Сигизмундовна и легонько подтолкнула Руслана в спину. Он прошел мимо высокого, медленно поднялся по трапу, щурясь от яркого света. Обернулся, встретился глазами с куратором, тот как раз принял у гостя какой-то ящик, или ларец.

Антон Сергеич вдруг подмигнул, улыбнулся и крикнул озорно: «Поехали»!

Поехали, так поехали. Махмудбеков глубоко вздохнул, шагнул прямо в свет и провалился в пустоту.

***

Это было странное падение. Его сначала ослепило и обдало жаром. Просто пекло! И тут же жар сменился холодом, да таким, что казалось, ледяная когтистая лапа сжала все его нутро. Зрение вернулось внезапно хороводом звезд, а в ушах раздался визг сотен фрез, грызущих стекло. И также внезапно все стихло. Теперь он парил в пространстве, тело его было невесомо в мягком, теплом свете. И сам он был светом, бестелесным, безымянным. Покидать этот свет совсем не хотелось, но вдруг что-то резко дернуло вниз.

Глава 4. В ЗАПРЕДЕЛЬЕ

Падение из света в тьму, что может быть досаднее?

Наверное, он очень сильно ударился бы, но две пары сильных рук его удержали. Куда-то быстро потащили, посадили на жопу, стали легонько шлепать по щекам. Голос мужской: «Ду ю спик инглиш? Дойч? Франсе? Чайна?»

– Русский, – ответил, еще ничего не видя вокруг.

– Рус? – прозвучало с удивлением и куда-то в сторону. – Эй, рашн, кам хир!

Через некоторое время другой голос, говорит по-русски чисто:

– Ну ты как, братан?

Скорее от неожиданности он сразу прозрел. Мужик, вполне русская морда, румян и чуть конопат. Только бровей нет, и на весь лоб – красный шрам, вроде как от ожога. И тоже в льняной рубахе до колен, подпоясанной веревкой, только сверху куртка-безрукавка из чьего-то меха. Что вокруг? Вокруг тепло, светло и лес. Дуб тот же, или похож, но еще с пожелтевшими листьями. Свечение в кроне тоже есть, но слабое. Под дубом давешний горец, он снова начинает рычать проклятия, пытается встать на ноги, зубами старается развязать узел на веревке. Стоящая рядом фигура в плаще совершенно этому не препятствует, видимо, опасности не видит.

А мужичок тем временем растирает ему виски и быстро говорит:

–Слушай внимательно. В глаза им не смотри – они этого очень не любят. Будут бить, кричи громче, они это любят. Если прикажут, немедленно исполняй, не важно что, но, чтобы быстро. Они считают нас тупицами со слабыми способностями к обучению, но покорность и исполнительность им нравится. Что еще? Не высовывайся, тогда выживешь. Может быть. Если понял, кивни. Сколько пальцев? Правильно. Отлично, в памяти. О, кажется, начинается.

– Что?