Эликсир для избранных

Положив трубку, Павел Алексеевич некоторое время сидел в кресле, размышляя о предстоящем визите. Тут была целая интрига. Могущественный шеф ОГПУ страдал одновременно грудной жабой и бронхиальной астмой. В 1926 году он перенес тяжелейший инфаркт миокарда, и с тех пор его здоровье только ухудшалось. Лечащим врачом Менжинского на протяжении многих лет был профессор Лев Григорьевич Левин. До переезда в Москву Заблудовский не был лично знаком с Левиным, но знал, что в медицинских кругах у него была репутация хорошего терапевта. Левин был родом из Одессы, учился в Новороссийском и Московском университетах, а потом стажировался в Германии. В Кремлевке Левин служил с 1920 года и пользовался там большим авторитетом. Когда в тридцать первом году Заблудовского пригласили консультировать в Лечсанупр, Левин встретил вновь прибывшего коллегу настороженно. Причина этого заключалась в том, что Лев Григорьевич был твердым сторонником традиционных методов лечения, он с недоверием и скепсисом относился к различным новациям, в числе которых была и лизатотерапия. Левин старался не допускать к своим высокопоставленным пациентам врачей, которые практиковали новые и, как он считал, недостаточно проверенные методы. До определенного момента ему удавалось сдерживать натиск своих научных противников, но в деле с Менжинским он потерпел чувствительное поражение. К середине 1931 года здоровье председателя ОГПУ ухудшилось настолько, что он почти не вставал с постели. Традиционное лечение не давало желаемых результатов, и тогда руководство Лечсанупра решилось применить новые средства. К Менжинскому пригласили доктора Игнатия Казакова, одного из ярых сторонников лизатотерапии. Насколько было известно Заблудовскому, Казаков применил комбинацию из нескольких лизатов – кардиолизата, лизата гипофиза и некоторых других препаратов. Результат превзошел все ожидания. Спустя несколько месяцев шеф ОГПУ встал со смертного одра и приступил к активной работе. Успех был полным, акции Казакова резко пошли вверх. Разумеется, Льву Григорьевичу это не могло понравиться, но поделать он ничего не мог. Менжинский совершенно уверовал в лизаты и стал самым горячим сторонником и пропагандистом нового метода лечения.

При мысли о Казакове Заблудовский вздохнул. Поначалу он рассчитывал найти в его лице союзника, но вскоре понял, что тот не любит его еще сильнее, чем Левин. Казаков везде и всюду пытался выдать себя за основателя лизатотерапии, оспаривая приоритет Заблудовского. Павел Алексеевич неоднократно предлагал Игнатию Николаевичу сотрудничество, но всякий раз натыкался на отказ. Казаков держался обособленно, никого не пускал в свою лабораторию и утверждал, что готовит лизаты по «оригинальному» рецепту, суть которого никому не открывал. Павел Алексеевич не верил ни в какие особые казаковские рецепты, полагая, что тот пользовался его, Заблудовского, данными, которые были опубликованы в Казани в конце 20-х годов. Поведение коллеги крайне раздражало Павла Алексеевича, но его успеху в лечении Менжинского он искренне радовался, полагая, что это поможет общему делу.

«Н-да, интересная компания у нас собирается», – вновь подумал Заблудовский…

Утром 13 апреля на Новинский пришла машина, и Павла Алексеевича отвезли на Лубянскую площадь. Офицер на входе проверил у Заблудовского удостоверение личности и мельком заглянул в саквояж с инструментами – так, больше для проформы. Потом другой офицер в новеньких скрипящих сапогах провел профессора пустынными коридорами и распахнул перед ним одну из дверей. Заблудовский вошел и оказался в просторной комнате, служившей, видимо, для отдыха председателя или кого-то из высокопоставленных чинов ОГПУ. Письменного стола и шкафов в комнате не было, зато имелись большой удобный кожаный диван и два глубоких кресла. Рядом с диваном стоял невысокий столик, на нем хрустальный графин с водой, стаканы и большое стеклянное блюдо с фруктами. На паркетном полу лежал хорошего качества персидский ковер. В комнате уже ждали Левин и Казаков. Павел Алексеевич обратил внимание, что стояли они на некотором отдалении друг от друга и, видимо, не разговаривали.

– Доброе утро, коллеги! – приветствовал докторов Павел Алексеевич.

– Здравствуйте, Павел Алексеевич! – откликнулся доктор Левин.

Лев Григорьевич сделал шаг навстречу Заблудовскому и пожал ему руку. Казаков не двинулся с места и только молча кивнул.

«Кажется, Левин готов признать лизатотерапию при условии, что представлять ее будет не Казаков», – усмехнулся про себя Павел Алексеевич.

– Как ваше здоровье? – поинтересовался Левин.

– Благодарю вас, хорошо, – сказал Заблудовский.

– Ну что же, тогда, пожалуй, начнем, коллеги, – сказал Левин, потирая руки. – Позвольте мне сделать небольшое введение… Как вам известно, в последние годы Вацлав Рудольфович испытывал… эээ… серьезные проблемы со здоровьем. И в прошлом было решено использовать новый метод лечения, автором и основоположником которого являетесь вы, уважаемый Павел Алексеевич…

Казаков бросил на Левина сердитый взгляд.

«Зачем он его дразнит?» – подумал Заблудовский.