Эликсир для избранных

Алина поцеловала меня в живот.

– Аля…

– Мне так нравится, когда ты меня так называешь…

– …Я впервые за долгие годы знаю, чего хочу. Не испытываю никаких страхов, никаких сомнений. И в голове ясность…

– …И легкость мыслей необыкновенная, – фыркнула Алина. – Хорошо тебе! А меня прибьют.

– Не прибьют!

Я снова стал целовать ее губы, щеки, глаза.

– Не говори мне «нет».

– Я и не говорю… – тихо выдохнула Алина.

Я почувствовал, как член мой затвердел окончательно и бесповоротно.

– У-у-у, – протянула Алина, взяв его в руку.

– Давай без презерватива…

– С ума сошел! А кто потом будет с маленьким Лешкой нянчиться?

– Я буду…

– Ну, смотри…

И Алина легко и ловко оседлала меня. Вошла меня в себя или ввела себя в меня… Черт! Не важно! Важно, что мы стали одним целым. И пропади все пропадом! Голова кружилась. Пусть…

Я проснулся посреди ночи. Перевернулся на другой бок и обнаружил, что Алины рядом не было. За окном было еще совсем темно. «Часа три», – прикинул я. Я стал прислушиваться, не зашумит ли вода в ванной или в туалете. Тишина. Я сел на кровати и огляделся. Алинины вещи валялись на полу там, где она их бросила. Значит, она не ушла. Я снова прислушался. И опять ничего не услышал. Я откинул одеяло и, как был, голый на цыпочках вышел в коридор. В кухне горел свет, но оттуда не доносилось ни звука. Я бесшумно пересек коридор и осторожно заглянул в кухню. Алина, тоже голая, если не считать моей рубашки, которую она накинула на себя, не застегивая, стояла возле открытой коробки с документами профессора Заблудовского и задумчиво смотрела на лежавшие в ней бумаги. Лицо у нее было серьезное и сосредоточенное, а губы слегка шевелились, как будто она что-то читала.

– Эй, – тихонько окликнул я ее, чтобы не напугать. – Ты в порядке?

Алина вздрогнула и рассеянно посмотрела. Казалось, что мысли ее блуждали где-то далеко, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться…

– Да, все нормально, – улыбнулась она. – Пить захотелось.

Я достал из холодильника бутылку минералки, плеснул немного в стакан и положил кусочек лайма.

– Держи.

– Спасибо.

Алина сделала большой глоток.

– Какая ты красивая!

– Да?

– Да.

Я развернул Алину к себе. Рубашка на ней распахнулась, открыв грудь и живот. Я поцеловал ее шею. Она слегка отстранилась. Я поднял глаза. Алина смотрела на коробку с бумагами.

– Будь осторожен! – сказала она.

Москва, наши дни

На следующий день, часов около одиннадцати утра, я заглянул к «преступникам». Хабаров сидел, свесив ноги, на своем письменном столе и проводил внутриотдельскую планерку. Что-то втолковывал обступившим его корреспондентам. Когда я вошел, Петюня замолчал и вопросительно посмотрел на меня.

– Занят? – спросил я.

– Немного. А чего?

– Я по поводу своего дела.

– Какого?

«Ну вот, он забыл», – с досадой подумал я.

– Я тебя просил человека одного посмотреть. В святцах.

– Ах да! – встрепенулся Хабаров. – Мы сейчас тут закончим… Заходи минут через пятнадцать.

Я выдержал требуемую паузу и снова явился к Петру. На этот раз он сидел уже, как полагается, уткнувшись в компьютер, и что-то читал. Народу в отделе было немного, видимо, все получили ценные указания и разъехались «в поля». Я взял стул и уселся напротив Петьки. Тот оторвался от экрана и посмотрел на меня усталыми покрасневшими глазами.

– К сожалению, не могу ничем тебя порадовать, старик, – сказал он.

– Что так?

– Не определяется твой человек…

– Совсем?

– Совсем. Нет в Москве человека с таким именем и фамилией. Есть много Кончаковых. Есть Телешевичи, не так много, но есть. А вот чтоб Кончак, а тем более Кончак-Телешевич, и чтоб имя еще совпадало, такого нет… Ты все правильно записал? Нет ошибки?

«…В заключение приношу свою глубокую благодарность… доценту Борису Ростиславовичу Кончак-Телешевичу, ученику и сотруднику покойного П. А. Заблудовского, проведшему основную работу по подборке и подготовке всех материалов данного сборника к печати», – вспомнил я.

– Нет, ошибки быть не может…

– Ну, тогда он либо умер, либо уехал, либо…

– Либо что?

– Ну, не знаю…

– Короче, никаких концов?

Хабаров виновато посмотрел на меня:

– Прости, старик! Был бы рад помочь…

– Все нормально, Петя! Ты сделал что мог, а отрицательный результат – тоже результат. Спасибо тебе!

– Да не за что…