Эликсир равновесия

– Веслав! – простонала я, глядя, как он опять берется за нож. – Ты не замечал, что в алхимии слишком много эликсиров и обрядов связано с кровью?

– Именно об этом я подумал перед тем, как усовершенствовать кроветвор. Гм, никому мертвых не приходилось поднимать раньше, не знаете, как... – он глянул на нас, с секунду задержал взгляд на Йехаре и опять отвернулся. – Знать бы хоть, сколько нужно крови!

– Ни в коем случае не много! – посоветовал Эдмус. – А то воскресишь всех доисторических комаров, которые лежат под твоим предком. А так это… славянские сто грамм…

Ушлый шут даже уворачиваться не стал от сосульки, которой я в него сгоряча зарядила. Он поймал ее на лету и стал хрумкать наподобие мороженого.

Веслав же, вылив на место предполагаемого обряда не слишком большое количество крови, стал проводить сам обряд. Хотя очевидно было, что с некромагией он не в ладах, и если даже Аскольд учил сына чему-то такому – будущий Повелитель прогуливал как раз эти уроки.

– Гм… э… восстань? Ч-черт же, там куча заклинаний, и все позабывал! Поднимись!Подъё-ом!

– Алхимик? Позабывал? – усомнился Андрий.

– Он хотел забыть, – спокойно отозвался Йехар. – И это делает ему честь. Веслав, как бы ни скорбно нам было говорить об этом, только твоя кровь и твой голос ничего не сделают. Святослав сейчас в мире, который подвластен не алхимии, но…

Веслав с омерзением глянул на свою тень. С того момента, как у Аскольда он высказал своим натурам мнение о них, он смотрел на нее только так.

– Ладно. Ладно…

Протянул руку так, чтобы тень от нее падала на свежие пятна крови. Прикрыл глаза.

Андрий, которому не вовремя вздумалось взглянуть на ауру Веслава, засосал воздух со звуком перегревшегося пылесоса, а через секунду отзвуки того, что он там увидел, начали проникать и в наш мир.

Тени стали чернее и гуще. Потом одна из них – Повелителя – начала разбухать, жадно поползла по земле, сглаживая неровности и все превращая в одинаково черную субстанцию. Глаза Веслава налились тьмой, черты лица потеряли нервность и стали казаться ненормально, нечеловечески идеальными, выписанными черными чернилами на наброске гениального художника… И четче начали проступать контрасты – освещенная земля и на ней шесть, нет, уже семь теней…

– А вот эта лишняя, – прошептала Бо, показывая на тень, которая появилась только что. Она была человеческой, но не принадлежала никому из нас. Появилась из ниоткуда, встала с земли, начала медленно обретать плоть, осветляться – и вот уже перед нами появился прыщавый лопоухий юнец, которому едва ли можно было дать хотя бы двадцать.

Плоти и цветности в нём всё же не было – будто из чёрно-белого кино заглянул. Какой-то растрёпанный, рубаха в пятнах и вид деловой – будто от эксперимента оторвали.

Обстановка, в которой он себя обнаружил, юнцу совсем не понравилось.

– Не курган, – вздохнула тень. – Чаял же – коли сгину, так закопают как собаку.

Он оглядел дымящуюся воду отстойника и почесал призрачный подбородок.

– Что за зелья в езере-то? Али простецы тайным знанием овладели?

Еще какое-то время он смотрел поверх наших голов, мы, как дружинники порядочные, ждали от него мудрых сентенций о нашем будущем, и, как водится, дождались…

– А смерть, в общем-то… невеселая штука.

– А мы как раз с этим хотели поспорить, – прихихикнула Бо у меня над ухом. Веслав, который за свое бытие Повелителем научился терпению, но только отчасти, сделал шаг вперед.

– Чесслово – мы не за этим, – резко начал он. – Хочешь верь, хочешь нет – но у нас тут маленький конец света намечается, так что…

– Веслав, дай я, – углом рта попросил Йехар, – инда он тебя не разумеет, а я-то понаторел в древних наречиях!

Дружина поперхнулась хором. Кажись, вместе с призраком.

– Когда успел, а?

– Веслав, я странник по мирам, просто позволь мне вести переговоры.

– Вообще, я кой-что читал, так что могу завернуть на старославянском как следует. Ольга?

– «Слово о полку Игореве», в средней школе.

– Да говорите уже по-своему! – взвыл несчастный древний алхимик. – Неупокоенный я, неупокоенный, ясно? Покоя не обрел, ить! Здесь, по этой земле проклятой шатаюсь… в окресностях, знаю я ваше наречие, черное семя! Ты, что ль, потомок мой будешь? Чего на арапа-то так похож?

На лице Веслава резко обозначились скулы. Хоть бы Святослав про темперамент чего-нибудь не брякнул.

– Дошёл, ить, значит, – констатировало между тем привидение, согнуло тощие ноги и уселось рядом с отстойником по-турецки. – А то тут… библиотеки… дис… дискотеки… Поговорить – не с кем. Что, потомок, за корнем своим пришёл? Истоки крови отыскать хочешь?

Спрошено было с явной надеждой, но Веслав ее не собирался оправдывать.

– Да не особенно – нам бы про одну твою рабо…

– А дар-то у меня был каков, – протянул признак наполовину жалобно, наполовину задумчиво, заглядывая в воду отстойника. – Потом уж только, лета через два после смерти-то понял. А наставник всё попрекал – мол, куды лезешь, не по тебе такая работа. Отвлекал всё – туда пойди, взвесь, запиши. Всё копался, живой ключ отворить у себя хотел.

– Животвор? – устало переспросил Веслав.