Эликсир жизни

Через две недели после Нового года мы с Маришкой снова встретились. Повод был: доработка рисунков к сборнику. Сели напротив друг друга за столиком в кафе и некоторое время напряженно молчали. «Я отвыкла от тебя», – констатировала Маришка. «Снова привыкать не обязательно», – огрызнулся я. Мы выпили кофе, обсудили несколько рисунков и спокойненько разошлись каждый по своим делам.

Через неделю она позвонила: «Кеша, мне нужно показать тебе новые иллюстрации». – «Так мы вроде уже всё закончили?». – «Нет. Я тут кое-что поправила и еще нарисовала. Надо бы пообщаться». – «Ладно».

Увидев меня издалека, Маришка вприпрыжку побежала навстречу. У нее был такой счастливый вид, как у девочки-подростка, сбежавшей с уроков. Она радостно схватила меня за рукав: «Привет, Кеша! Боялась, что ты не придешь. Я соскучилась». «Ну, это ты зря…», – протяжно-уклончиво промямлил я, стараясь не обидеть ее своей холодностью; и разъяснил свое мычанье так: «Обещал – пришел. Знай: если я не выполнил обещания, значит, умер».

Она показала мне пару переделанных рисунков и воскликнула: «Ой! Новый эскиз для обложки забыла дома! Поехали ко мне». Обложка книги – как макияж женщины: обуславливает половину бульварного успеха. Как ни прискорбно, коммерческий успех многих книг обеспечивается на 50 % броской обложкой, на 30 % интригующим названием, на 20 % известностью автора и на 0 % содержанием. Пренебречь обложкой я не решился. Пришлось ехать к Маришке.

Дома она напоила меня чаем с вареньем и показала цветной эскиз обложки. Я одобрил и внес ряд мелких поправок. «Спасибо за чай, мне пора по делам», – двинулся я в коридор, на ходу одевая куртку. Маришка отперла дверь, приоткрыла и молча встала, опустив глаза. Вид у нее был расстроенный. Мне стало жаль ее. И я ее поцеловал. Она вся подалась ко мне. Обнялись. Я снял куртку. Более ничего снимать не пришлось, так как Маришка решительно ограничила общение только поцелуями. После долгой возни на диване она, запыхавшись, заявила: «Всё! Больше ничего нельзя!». – «Почему?». – «Только после венчания!». – «Это тебе нельзя, а я безбожник, мне можно», – брякнул я. Маришка осталась непреклонной. Возможно, я вел себя недостаточно настойчиво. В глазах женщины настойчивый мужчина выглядит нахалом, а не настойчивый – импотентом; естественно, у нахала шансов больше…

Вскоре мы встретились в издательстве. Рисунки и обложка были редактором приняты. «Ну вот, работу над книгой мы закончили. И наши отношения теперь тоже могут закончиться», – грустно пробормотала Маришка, когда мы вышли из издательства. «Это зависит от нас», – многозначительно произнес я и предложил посидеть в кафе, отметить сдачу книги в печать. Маришка обрадовалась. Мы пришли в «Дровишки» и от избытка чувств наелись до отвала. Я съел мясной салат и бифштекс с гарниром, запивая холодным пивом. Поскольку наступил пост, Маришка налегла на рыбное, приговаривая: «Ох, хорошо, что этот пост не строгий». Я добавил: «Добродетель не в том, чтобы не пить вино и не есть мясо, а в том, чтобы не напиваться и не нажираться». Мы ели наперегонки.

Наконец я набил брюшко и заквакал: «Пост это не религиозная блажь. Пост был штукой вынужденной, так как в прежние века еды не хватало, особенно к весне. А в наше время пост можно рассматривать как профилактику от ожирения и даже от онкологии. Делящимся раковым клеткам нужно много питания и энергии. Когда человек постится, раковые клетки не могут размножаться и гибнут от голода». «Получается, что религиозные обряды имеют глубокий смысл», – резонно заметила Маришка.

Когда наш обеденный «пост» подошел к концу, Маришка предложила: «Поедем ко мне». «Нет, лучше ко мне», – возразил я, вспомнив где-то читанное, что на чужой территории женщины ведут себя раскованней.

Любовь это когда женщина уже не в силах произнести слово «нет». Маришка же всю ночь прицельно распаляла меня, периодически охлаждая словами: «Нет, нет, больше ничего нельзя!» и решительно убирала с себя мои руки. Сначала я подумал, что это такая игра, но, нарвавшись на ожесточенное сопротивление, понял, что это не понарошку. Тем не менее, Маришка не отпускала меня от себя до самого утра, продолжая манить и дразнить, но каждый раз вовремя удерживаясь от капитуляции.

Страсть, от которой можно удержаться, это не страсть, а просто блажь. Я понял, что ни о какой любви с Маришкиной стороны нет и речи. Любить без любви столь же бессмысленно как пить не пьянея. От Маришкиной расчетливой осторожности мне стало кисло, я остыл и спросил: «Мы так будем и дальше?». «Это зависит от тебя», – веско сказала она, из чего сам собой напрашивался вывод, что у меня есть выбор: венчание или изнасилование. Ни то ни другое не прельщало, поэтому утром я без колебаний проводил Маришку на московский автобус.