Эликсир жизни

Посовещавшись с членами совета, председатель объявил перерыв. Ко мне подошел профессор Юрьев: «Привет, Викентий! Я внимательно слушал твою речь. Ты во многом прав: диссертация слабая, сырая. Я советовал Бубрецову защищать не этот материал, а другой, по применению красителей в медицине. Но он меня не послушал». Я кивнул: «Правильно. Владимир Андреевич! Диссертацию нужно снять с защиты». Юрьев возразил: «Видишь ли, Викентий, диссертация и диссертант не одно и то же. Откапывая ошибки, не закапывай того, кто ошибся. Не тычь другого в ошибки, а похвали за то место, где их нет, и ошибку он исправит сам. Противоречить другим это путь невоспитанности; противоречить самому себе – вот путь мудрости». Я пояснил: «Задолго до защиты я предложил Бубрецову обсудить диссертацию, но он не захотел. Решил скрыть свои ошибки. А кто пытается скрывать ошибки, вместо того, чтобы исправлять, понаделает ошибок еще и еще».

Юрьев перевел разговор в другую плоскость: «Согласись, Викентий, что Бубрецов много сделал для применения люминесценции в медицине. Он человек увлекающийся, энтузиаст. У него много заслуг. И поэтому он достоин присуждения докторской степени. Он искренен в своем увлечении. А во мнениях зачастую важна не истинность или ошибочность, а искренность. Мнения сходятся благодаря доброжелательности и вопреки доказательствам». На что я ответил: «Бубрецов не просто ошибается. Он лжет! Я не считаю возможным закрывать глаза на его халтуру. Что же касается доказательств, то их у него нет». Юрьев пожал плечами и отошел.

После перерыва председатель дал слово Бубрецову для ответа. Тот вышел на трибуну и начал свою речь: «Глубокоуважаемый пгедседатель!». Прозвучало это как «Ваше Величество!». У Бубрецова было испуганно-нагловатое выражение лица и уверенный тон. Далее он продекламировал следующее: «Уважаемые члены совета! Не буду отнимать у вас вгемя, гассматгивая каждое из замечаний Никишина. Эти замечания можно газделить на два типа: пгавильные, но не существенные и существенные, но не пгавильные. На пготяжении многих лет моя лабогатогия занимается люминесценцией в биологии. Нами получены пгинципиально новые гезультаты, котогые пгедставлены в диссегтации. Я глубоко пгизнателен пгофессогу Владимигу Андгеевичу Югьеву за поддегжку нашей габоты». На этом Бубрецов кончил свою речь, даже не коснувшись существа дела. У болтуна ответ вопросу не товарищ.

Я не удержался и выкрикнул: «Евгений Геннадиевич, Вы не ответили ни на один вопрос!». Председатель махнул рукой, что, дескать, поехали дальше, и предоставил слово Юрьеву. Тот вышел на трибуну и стал рассказывать, какой Бубрецов хороший человек и как его любят коллеги. А еще Бубрецова очень уважает медицинская наука. И далее в том же духе. О самой диссертации Юрьев даже не обмолвился.

Потом стали выступать оппоненты. Первый был некий математик, ничего не смыслящий ни в физическом эксперименте, ни тем более в биологии. Он радостно обратил внимание присутствующих на то, что диссертант развил его (то бишь оппонента) теорию, а значит Бубрецов молодец. Вторым вышел некто Ю.А.Морозкин (кстати, лучший друг Биркштейна, с которым я ранее схлестнулся). Бубрецов недавно выполнил с Морозкиным совместную работу, поэтому меня не удивило, что этот оппонент заявил о выдающемся и приоритетном характере диссертации.

Третьим выступал Берестов. Он начал свою речь так: «Рассмотрим, не спеша, одну сущность с десяти сторон, а рассмотрение десяти сущностей с одной стороны оставим торопливым». В отличие от предыдущих ораторов, он подробно проанализировал фактический материал и сделал дюжину серьезных замечаний. Некоторые из замечаний совпали с моими. Тон Берестова был сердитый. Всем было видно, что он от диссертации не в восторге. Однако в заключение он резюмировал, что несмотря на сделанные замечания диссертант всё же заслуживает присуждения ученой степени, так как проделана большая работа.

Ученый совет проголосовал «за». Все поздравили диссертанта с успехом. Секретарь с деловым видом стал складывать в стопочку всяческие бумаги и документы (официальные бумаги придают пустым делам отпечаток важности). И тут «вдруг» у него в папке среди прочих отзывов обнаружился мой. Меня вся эта жульническая игра разозлила и я написал письмо в Высшую аттестационную комиссию (ВАК). Никакого ответа не последовало. Как потом выяснилось, Морозкин был членом экспертного совета ВАК и сумел ловко замять дело.

Сейчас, когда после этой истории прошло много лет, я вижу, что ни в одной современной книге или статье бубрецовская теория переноса энергии реально не используется. Она умерла в день защиты. Бубрецов вскоре перестал заниматься фундаментальной наукой и ушел в область медицинской фармакологии. И, по слухам, сделал там много полезного.

Надцы