Эликсир жизни

Дженна внимательно рассматривала двери. Она думала о том, что, как утверждал Септимус, скрывалось за ними. Истинное зеркало времени. Ей вдруг невыносимо захотелось домой в свое время, чтобы все было по-старому: Септимус с Марсией в Башне Волшебников, Нико в лодочной мастерской с Янни Маартен. Она была бы снова в своем Дворце, не было бы никакой живой Этельдредды, и Дворец снова бы стал гостеприимным местом, домом для Сайласа и Сары, где они хозяйничали и иногда терялись.

– Нам нужно найти ключ, Сеп, – сказала она. – Обязательно.

Практичный Нико разглядывал двери глазами корабела.

– Я думаю, мы сможем их как-нибудь открыть, – размышлял он. – Петли слабоваты.

– Это же не обычные двери, – сказал Септимус. – Они закрыты ключом Марцеллия.

Нико такое утверждение не убедило. Он достал из кармана отвертку и сунул в одну из петель. Статуи вскинули мечи и направили их на мальчика.

– Ладно-ладно, – примирительно сказал Нико, – не надо так нервничать.

Уллр зарычал.

– Тише, Уллр.

Снорри погладила его по шее и притянула к себе, но рыжий кончик его хвоста распушился, как у рассерженного домашнего кота, и хохолок встал дыбом.

Как звуки разлетаются по лабиринту – настоящая загадка. Они находят путь по коридорам и оказываются в центре такими ясными и отчетливыми, как будто говорящий стоит рядом, особенно если голос похож на сверло стоматолога. Так все в лаборатории вдруг подскочили от ужаса, когда до них донесся пронзительный визг королевы Этельдредды:

– Мне нет дела до твоих проблем, Марцеллий. Я требую эликсир немедленно. Я и так долго ждала! Сегодня я убедилась, что дураков с меня хватит, и я ни минуты не намерена терпеть твою глупость! Да когда же закончится этот нудный лабиринт?

– Когда надо, тогда и закончится, матушка.

Раздраженный голос Марцеллия вывел Септимуса из ступора.

– Они идут, – прошептал он. – Скорее, в кладовку с благовониями. Придется подождать, пока Этельдредда покинет лабораторию.

Септимус открыл дверь в большую кладовую и задул факел. Освещая путь только кольцом, дети протиснулись в вонючую каморку, и Септимус плотнее затворил дверь.

– Вот досада, – пробурчал он, когда его кольцо осветило спираль черной веревки на полке.

Вообще-то, это Дженна так подумала. На самом деле это была не веревка.

– Я забыл, что тут змея.

– Змея? – выдохнула Дженна.

– Да. Спокойно, она не такая уж и ядовитая.

– Что значит «не такая уж и ядовитая»? – спросил Нико, который боролся с желанием открыть дверь и пуститься наутек.

Но никто не услышал ответа Септимуса. Его заглушил голос королевы Этельдредды.

41 Пузырек

Дверь в кладовку с благовониями закрылась как раз в тот момент, когда королева Этельдредда переступила порог левой ногой в острой туфле. Ей в затылок дышал Марцеллий Пай, который не хотел допустить, чтобы его мать хотя бы одну секунду находилась одна в лаборатории. Марцеллий выглядел уставшим и взъерошенным после того, как весь вечер они искали по Дворцу его ученика и девочку, которую мать упорно продолжала считать принцессой Эсмеральдой. На нем до сих пор был официальный наряд мастера алхимии, который он надел на празднество. Правда, теперь весь наряд был испачкан апельсиновым соусом. А на шее у Марцеллия висел ключ от Парадных дверей времени.

Королева Этельдредда бесцеремонно ввалилась в комнату, гордо задрав голову, а за ней на длинных когтях семенил Эй-Эй. Королева с обычной брезгливостью осмотрелась вокруг.

– Марцеллий, ты превратил свою лабораторию в отвратительный пример безвкусицы. Столько золота, что не на чем глазу отдохнуть. Как на дешевом базаре! Я полагаю, именно там ты и покупаешь все эти старые безделушки, в которых ты гремишь, как разбитая телега.

Марцеллий Пай обиженно надулся на оскорбление матери.

Королева Этельдредда презрительно сморщилась.

– Какой же ты неженка, Марцеллий. Я получу свой эликсир немедленно, пока ты не испарился.

– Нет, матушка, – послышался решительный голос Марцеллия. – Вы его не получите.

– Конечно получу, Марцеллий. Разве это не он ждет меня в стеклянном ларце?

– Он не ваш, матушка!

– Мне думается, ты настоящий врун, Марцеллий. Ты всегда меня обманывал. Но я получу эликсир – и немедленно!

Голос Этельдредды взлетел на невыносимую ноту. Эй-Эй открыл пасть и солидарно завизжал, демонстрируя свой острый длинный клык.

А в кладовке с благовониями заскулил Уллр: от визга Эй-Эя у него заболели его чувствительные ушки.

– И не надо меня передразнивать, – резко сказала Этельдредда.

– Я вас не передразниваю, матушка.

– Что ты скулишь, как ребенок?

– Я не скулю, матушка, – упрямо возразил Марцеллий.

– Скулишь, и я этого не допущу! – Голос Этельдредды взял новую ноту, и Эй-Эй снова завелся. На этот раз зверь не остановился.

Марцеллий заткнул уши пальцами и прокричал:

– Сжалься, матушка, уйми это животное, а то у меня уши лопнут!