Эликсир жизни. Пять лет теософии

Третий случай был самым интересным из всех. Бабу Бадринатх Банерджи из Бхагалпора, адвокат, зарегистрированный в окружном суде, потерял зрение, то есть полностью ослеп и был вынужден ходить с поводырём. Таким образом, человек, страдающий от глаукомы, с атрофией оптического диска прошёл через руки самых талантливых хирургов Калькутты и был выписан из больницы как неизлечимый! И он попросил меня вылечить его – восстановить зрение. Спросите первого встретившегося вам хирурга, и он изложит вам методики. Но я никогда не исцелял слепого человека, и понятия не имел о своей возможной помощи пациенту; но в месмеризме ничего нельзя сделать, если у вас есть хотя бы капля сомнения: уверенность в себе – обязательная вещь. Сначала я проверил его чувствительность к моему месмерическому току, поскольку то, что я делал, не было лечением посредством гипнотического внушения, но – подлинным, традиционным месмеризмом. С большим удовлетворением я обнаружил, что он был самым чувствительным пациентом, с которым я когда-либо встречался. Слепой, неспособный отличить даже день от ночи, он не мог видеть моих действий, чтобы сделать какие-то предположения по поводу моих целей. Он стоял передо мною, и когда я приблизил кончики пальцев примерно на полдюйма к его лбу, и сконцентрировал волю на своей руке, это подействовало на его нервы, как действует сильный магнит на подвешенную иглу: его голова склонилась вперёд, к моим пальцам. Когда я медленно отводил их, голова также перемещалась, следуя таким образом за ними, пока его лоб не оказался на расстоянии в один фут от пола. Тогда я бесшумно переместил руку к его затылку и сразу повёл его вверх, затем стал тянуть его назад, пока он не потерял равновесие, и я должен был поддержать его своими руками, чтобы не дать ему упасть. И всё это в тишине, без единого слова или звука, могущего дать ему ключ к моим действиям. Чтобы улучшить его состояние, я зафиксировал большой палец своей сжатой правой руки перед одним из его глаз, а левую – на его шее, и заставил жизненный ток течь от одной руки к другой. Мои руки и тело замкнули магнетическую цепь, состоящую из больного глаза, зрительного тракта и соответствующей части мозга. Этот процесс продолжался в течение приблизительно получаса; пациент, остающийся в полном сознании, время от времени по своему выбору давал комментарии. В конце эксперимента он мог видеть тем глазом красноватое мерцание света. С другим глазом было проделано всё то же самое и с тем же результатом. На следующий день он пришёл для дальнейшего лечения. На сей раз, свет перестал быть красноватым и стал белым. Упорно продолжая лечение в течение десяти дней, я был, наконец, вознаграждён, найдя его с восстановленным зрением, способным прочитать самый мелкий шрифт в газете или книге, отказавшимся от поводыря и могущим ходить, где угодно. Мой друг хирург, рассказавший мне о симптомах глаукомы, нашёл глазные яблоки жёсткими, как орехи. Он предложил довести их эластичность до нормы, как у меня самого. Я сделал это к третьему дню простыми пассами и фиксированием моих больших пальцев с "месмерическим намерением", то есть с концентрацией воли, нацеленной на ранее не видящие глазные яблоки. Это исцеление, естественно, повлекло за собой множество обсуждений, поскольку у пациента были письменные свидетельства о его болезни, объявленной высочайшими медицинскими профессионалами неизлечимой; кроме того, его слепота была известна всему обществу Бхагалпора. Два медика, дипломированные специалисты из медицинского колледжа Калькутты, исследовали глаза при помощи офтальмоскопа и написали отчёт об этом в "Индиэн Миррор"[5], откуда, я думаю, он и был перепечатан в "Теософисте". Продолжение лечения было исключительно интересным и даже поразительным. Его зрение дважды постепенно пропадало, и было дважды мною восстановлено; в первый раз после того, как оно сохранялось шесть месяцев, и во второй раз после целого года. В каждом случае, полагая его полностью слепым, я восстанавливал зрение путём получасового лечения. Чтобы выздоровление стало окончательным, я должен был возить его с собой для ежедневной процедуры, пока остатки глаукомы не были полностью искоренены.

Так или иначе, мне чрезвычайно легко удавалось лечить глухоту. Интересный пациент пришёл ко мне 8-го марта. Его брат был (и сейчас остаётся) высокопоставленным чиновником в "Телеграфе", а он сам был настолько глух, что нужно было кричать в ухо, чтобы он что-либо услышал. После утренних сеансов лечения в течение двух дней подряд я проверял его на дистанции от места, где лежал мой дневник до меня. Я произносил слова: "в соответствии с книгой" – и он мог слышать меня, хотя я говорил в тоне обычного разговора на расстоянии в 52 фута 8 дюймов, притом он удалялся от меня, так что я знал, что он "не читает по губам".