Элита

Такое впечатление, что мертвые Псаймоны вырастают из-под земли специально для меня. Жутковатая картина. Тут мне самой не справиться, а Кент, пожалуй, мне в этом деле не поможет. Про этот случай приказа о неразглашении не поступило. И если кто узнает, что я обсудила с дядей это происшествие, думаю, дядя меня прикроет и мы все спишем на формальности. Я позвонила дяде прямо из транспода, не дожидаясь прибытия в штаб, а то там меня мог кто-нибудь перехватить. Я сделала неофициальный звонок. Дядя его принял, правда пришлось немного подождать.

– Ты давно ел домашнюю еду? – осведомилась я, когда дядя ответил.

Он недоуменно моргнул:

– Наверное, да, достаточно давно. Я для себя готовлю редко. А что?

– А то, что ты наверняка бываешь не только в офисе, но и дома. И если ты организуешь доставку продуктов, я приеду и приготовлю тебе ужин как благонравная племянница.

Дядя поднял брови, и я кивнула. Мы с ним уже навострились понимать друг друга без слов.

– Отправь мне список и запрограммируй транспод на «Кроны». Я прикажу комп’привратнику впустить тебя.

Понятия не имею, что это за «Кроны» такие, но если жилище вместо адреса имеет название, это уже не простая многоэтажка.

Я отправила дяде список продуктов для спагетти с салатом, сообщила в штаб, что еду проведать дядюшку, получила добро и сказала трансподу:

– «Кроны».

И, откинувшись на сиденье, стала любоваться закатным городом.

Солнце едва коснулось горизонта, когда транспод припарковался перед высоким зданием в Узле. Я вышла и направилась прямиком к двери, держа перском наготове для считывателя. На экране сверху появилось изображение учтивого мужчины в костюме.

– Элит-Охотница Рада Чарм, тебя ожидают, – произнес он синтетическим голосом. – Пожалуйста, проследуй к лифту.

Тяжелые металлические двери со свистом разъехались, и я вошла в вестибюль: мраморный пол, мраморные стены, мраморные скамьи и множество растений. Справа и слева висели видэкраны; на них крутили новости. В глубине вестибюля виднелись лифты. Мне не пришлось выбирать между ними – один уже ждал меня, приветливо распахнутый.

Двери лифта открылись снова, выпуская меня, и я оказалась на площадке, откуда вели четыре коридора – по две двери в каждом. Я отыскала дверь с табличкой «Чарм» и поднесла перском к считывателю. Дверь открылась.

А за дверью… за дверью простиралась квартира как в старинных видроликах про богатую жизнь. После прихожей я ожидала увидеть интерьер, где много стекла, металла и камня. Но вместо этого…

…вместо этого я увидела много дерева. Стены, сложенные из обтесанных бревен – точно как у нас дома, – покрытые лаком и чуть отливающие золотом. Высокий потолок с деревянными балками. Деревянный пол, покрытый шкурами – кажется, бизоньими и медвежьими. Мебель из тех же обтесанных бревен, мягкие подушки из дубленой кожи и из теплых тканей. Свет шел от люстры, сделанной как будто бы из оленьих рогов, и от настольных ламп с зелеными стеклянными абажурами.

Дома такое убранство стоило бы немыслимых денег. А здесь? Даже и прикидывать не стану.

– Я в кухне! – крикнул дядя откуда-то из глубины квартиры.

Я пошла на голос и отыскала кухню, по стилю такую же, как и вся квартира. Дядя доставал из сумок продукты.

– Хочешь сказать, что… – начала я.

– Псайщиты, наивысшей мощности, установленные людьми, которым я предельно доверяю, – сообщил дядя.

Я облегченно выдохнула. А затем повытаскивала все необходимое из набитых всякой всячиной кухонных шкафов и принялась за соус для спагетти.

– Вот и прекрасно, я тебе сейчас ролик покажу, – заявила я. – И парочку идентификационных номеров.

– Ты пока иди прими душ. Ванная за этой дверью. – Дядя кивнул влево. Я перекинула ролик на его перском и отправилась мыться.

Вымывшись, я переоделась в просторные штаны и рубаху, которые обнаружились в ванной. А потом мы вместе занялись готовкой, и я рассказывала дяде обо всем, что знала и видела.

Если кто и увидел бы нас через панорамное окно, то ничего бы не заподозрил. Дядя и племянница вместе готовят ужин – стояли-то мы спиной к окну. И я постоянно ощущала едва заметный зуд в затылке. Ничего не скажешь: мощность у дядиных псайщитов и впрямь наивысшая – если я их даже чувствую. Я не сомневаюсь: дядя сумел просмотреть ролик незаметно для всяких любителей заглядывать в чужие окна.

– Ну что ж, – сказал он, когда мы возились с салатом. Соус уже готовился на плите. – Ты сделала больше, чем я от тебя ожидал. Гораздо больше. Ты мастер своего дела, Радка.

– Тебя же никто не обвиняет в этих смертях? – спросила я. – Или Охотников? – Тут я проглотила комок в горле. – Или меня? Если бы я сочиняла драма-ролик, то это был бы ход, чтобы героиню обвинили в убийствах.

– Видимо, во всем виноват баскервильский демон, – ответил дядя с еле заметной улыбкой.